И по делам твоим воздастся
Шрифт:
– Поэтому ты решила сама устроить свое счастье?
– Да, и мой выбор пал на Мишу.
– Почему?
– Я давно его знала, он был одним из постоянных клиентов отцовского банка и другом папы. Миша мне нравился, был моей детской влюбленностью. Он из тех людей, в которых детская восторженность остается навсегда, к тому же он был добрым человеком и красивым, что для девицы немало важно. К тому же я замечала, что нравлюсь ему, он первый увидел во мне женщину. Ты не подумай ничего плохого, он просто раньше всех стал вести себя со мной как с взрослой девушкой, галантно. Предложение я, можно сказать сама ему сделала, мамина кровь, тогда, видно верх взяла, он очень удивился, когда понял, что я
– И твой родитель не был против?
– Не то, что бы против, просто, слегка ошарашен. Он дружил с Мишей много лет, но зятя в нем не видел. Я настояла на своем выборе и папа согласился.
– Ты никогда не жалела о своем решении?
– Нет. Никогда. Миша был прекрасным мужем, несмотря ни на что, а жизнь, здесь в своем поместье мне нравиться. Я сама себе хозяйка. Я не стремлюсь, стать звездой гостиных и праздничных приемов, меня устраивает провинция, я намного свободней женщин блистающих в свете, можешь мне поверить.
– Прости за нетактичный вопрос, но сейчас ты вдова, и сама себе хозяйка, была ли ты так свободна при жизни мужа?
– Как ни странно, я чувствовала себя свободной. Давай продолжим этот разговор позже, вот уже главные ворота, надо разойтись, я думаю.
– Мы живем на Киевской улице, дом 9, квартира 4, это третий этаж.
– А где живет гадалка? – я лукаво посмотрела на него.
– Гадалка живет этажом ниже, в квартире номер два. Хочешь сходить?
– Может, как-то схожу, будущее так загадочно, тем заманчивей узнать хоть, что-нибудь.
Георгий посадил меня в карету и удалился ловить извозчика, а я велела ехать к кафе-кондитерской. Мы гуляли почти час, зимой темнеет рано, так что надо было спешить. Я зашла для приличия в кафе, выпила чашечку кофе, и, нетерпеливо поерзав, поднялась. До нужного дома добралась быстро, но подойдя, неуверенно остановилась.
Дом был большой, строгой архитектуры, похожий на вытянутого в струнку чиновника, как и люди, проживавшие в нем. Я подумала, как же дома соответствуют свои жильцам. Вот, например, доходный дом похож на улей, хоть и с богатым фасадом в стиле барокко, все же кажется, неуклюжим и скромным, как и разношерстый народ, снимающий в нем квартиры. Дома богатых купцов с магазинами на первых этажах, всем своим надежным видом передают деловитость и предприимчивость своих хозяев, а особняки аристократов, изысканны и напыщенны и, кажется, в них тоже течет голубая кровь.
Я потопталась немного и, собравшись с духом, вошла через парадный вход.
^1«Ах, милая, ты прекрасно выглядишь, совсем недурна собой, мы тебя приоденем модней, прическу поменяем, что это за детская косичка, фу! И такого жениха найдем, вся Одесса будет в изумлении!» (фр.)
Глава 13
Оказавшись в парадном, в тот час же пожалела, что не вошла через черный ход. Из боковой двери показался привратник, но, слава Богу, я не вызвала у него подозрений и он выглянув, тут же скрылся. Из дверей привратницкой выплыло облачко пара и вкусно запахло чаем, славный охранник, вероятно, полдничал. Георгий не ошибся, дамы под вуалями тут не вызывали интереса, привратник решил, что я направляюсь к гадалке.
Подъезд ничем не отличался от тысяч таких подъездов в целой империи. Видно, что в доме проживали люди с довольно солидными доходами, здесь было чисто, все аккуратно побелено, перила, натерты до блеска, а ступени покрывала ковровая
На первом этаже находилась всего одна квартира, на ней красовалась солидная медная табличка без номера квартиры, которая гласила: «Доктор фармации г-н Эшкольд П. С.», здесь, кажется, проживал владелец аптеки.
На втором этаже были две квартиры, двери располагались одна против другой. Правая дверь, обычная крашенная белой краской, с номером 3, а вот левая дверь была примечательна, выкрашенная в черный цвет и покрытая лаком, с медной табличкой очень замысловатой формы, похожей на цветок лилии с единой надписью: «Цирцея». Наш городок мало напоминал сказочный остров Ээе, так что же здесь делала, божественная колдунья? Я задержалась перед экзотичной дверью, и только собралась подниматься выше, как с верхних этажей раздался стук, резвый топот ножек и детские голоса, какая-то женщина пыталась утихомирить сорванцов, они быстро приближались, и, поняв, что через мгновение, будут здесь, я стала судорожно стучать в дверь Цирцеи.
Двое мальчиков в коротких черных шубейках, пронеслись мимо, за ними чинно спускалась женщина, по виду, няня. Я думала, все пронесло, но тут открылась черная дверь, и мне ничего не оставалось, как войти в царство Цирцеи. Очень надеюсь, что она не превращает своих клиенток в свиней.
Маленькая прихожая была плохо освещена, невысокая худенькая девушка, в черном форменном платье, с белым крахмальным фартуком и в белом же простеньком чепце, взяла у меня верхнюю одежду. Я удивилась, почему-то ожидала, что прислуживать таинственной колдунье будет кто-то более экзотичный, например прекрасная гречанка в белой тунике, но мы не на греческом острове, здесь сойдет и так. Девушка разместила мои вещи в большом гардеробе, жестом указав, следовать за ней повела темными коридорами, за это время она не произнесла ни слова.
Квартира, казалось, состояла из одних коридоров, вернее коридорчиков, похожих как близнецы, оббитых дубовыми панелями до середины стены, далее шли полосатые шпалеры с бронзовым отливом, черные, одинаковые двери вели в какие-то комнаты, газовые рожки давали слабый свет, может из экономии, а может для создания таинственности.
Наконец мы остановились напротив двойной двери. Жестом, указав мне подождать, девушка вошла в комнату, оставив двери слегка приоткрытыми, сквозь щелку, я увидела как горничная, наклонившись, что-то шепчет на ухо хозяйке. Она выпрямилась, а я отпрянула от щелки, не хватало еще, что бы меня застали за подсматриванием, дверь распахнулась и я прошла в комнату мимо присевшей в реверансе прислуги.
Гостиная, если это была гостиная, представляла собой квадратную комнату, с двумя высокими окнами, занавешенными густыми кружевными занавесками. Тяжелые темно-синего цвета бархатные портьеры обшитые бахромой, почему-то навели меня на мысль о похоронном бюро. Стены были обиты теми же дубовыми панелями и полосатыми шпалерами с бронзовым отливом. Здесь не было картин, зато на стенах красовались бронзовые бра-подсвечники с восковыми свечами, горничная как раз зажигала эти свечи по очереди, и гостиная наполнилась дурманящим запахом восточных трав. Пол был услан дорогим, но основательно потертым таджикским ковром, замысловатый восточный рисунок с преобладанием синих и серебряных цветов, вносил оживление в эту мрачную комнату, плотно заложенную мебелью в псевдо восточном стиле, на стульях, креслах и неудобных диванчиках были раскиданы многочисленные подушечки, темно-синего же бархата, с вышивкой серебряными и золотыми нитями. Эти подушечки напомнили мне собственную гостиную и потертую обивку, у меня зародилось подозрение, что они накиданы тут с той же целью.