И пусть их будет много
Шрифт:
Клементина с удивившим ее аппетитом съела сыр с хлебом и запила все это слегка разбавленным вином.
И уснула тоже на удивление быстро.
*
По мере приближения к Ажену нетерпение все больше охватывало Клементину. Одновременно с этим путешествие становилось все менее приятным.
Накануне дорога их почти все время пролегала через густые дубовые и сосновые леса. Теперь же повсюду из земли торчали одни пни. Огромные, срубленные совсем недавно, дубы вповалку лежали тут же. И листва на них местами еще была зелена.
–
– изумленно спросила Клементина у ехавшего рядом в молчании Мориньера.
– Хозяин этих земель участвовал в восстании. Король приказал вырубить его леса, - хмуро ответил Жосслен де Мориньер.
Впереди его взгляду открывались еще более неприятные картины. Очень скоро, переменившись, ветер донес до них запах гари.
Клементина заметила короткий взгляд, брошенный графом де Мориньер на Бриссака. Оба быстро переложили пистолеты поближе, а Мориньер едва заметным движением переместил шпагу таким образом, чтобы при необходимости можно было ее легко выхватить.
– Что там такое?
– Клементина выглянула в окно кареты.
– Укройтесь в карете, сударыня, - сухо сказал Мориньер.
– Вам незачем это видеть.
Но она уже увидела.
Вдоль дороги, на небольшом отдалении от нее, было выстроено десятка три виселиц. Три десятка повешенных. Ветер раскачивал мертвые тела, которыми уже успели попировать птицы. Сытые, тихие, они расселись на перекладинах и, ей казалось, всей стаей неотрывно глядели на проезжающий экипаж.
– Иосиф Флавий, присутствовавший при разрушении Иерусалима, видел то же...
– прошептала она, не в силах отвести взгляда от ужасной картины.
– Что вы сказали?
– удивленно наклонился к ней Мориньер.
– Нет, ничего. Что здесь происходит?
– Восстание, - коротко ответил.
Невдалеке поднимались столбы дыма. Там, где теперь торчали черные трубы и остатки печей, совсем недавно была деревня. Дождь, что прошел накануне, в основном, затушил пожары, но кое-где еще вздымались кверху языки пламени, еще лизал огонь обугленные углы домов. Вокруг бродили понурые фигурки: старики, женщины, дети. Те, кто потерял кров, но остался жив. Их было немного. Завидя проезжающих, некоторые из них бросились к карете.
– Остановите, сударь, - попросила Клементина тихо.
– Гони, - приказал граф де Мориньер. И карета, как сорвавшийся с цепи пес, рванулась вперед.
Клементина не удержалась, больно ударилась головой о стенку кареты, застыла, замерла, пережидая боль.
Когда миновали страшное место, Пьер потихоньку стал придерживать коней. Она выглянула снова.
– Почему? Почему вы не остановились? Эти люди остались без крова. Они голодны. Мы могли хотя бы...
Он не дослушал.
– Это война, - ответил жестко.
– И вы, красивая и сытая, для этих людей - враг. Поверьте мне, теперь было не время выбирать, на чьей вы стороне.
– В самом деле?
– растерянно вопросила.
– В таком случае, вот те господа нам, по крайней мере, друзья?
Она кивком головы указала на группу драгун, движущуюся им навстречу по дороге. Жосслен де Мориньер взмахом руки приказал остановить карету, а сам пришпорил коня. Когда он вернулся, он выглядел еще более хмурым и обеспокоенным.
– Двигай, - он подъехал
Драгуны остановились на обочине. Пропуская карету, они назойливо по очереди заглядывали в окошко, чем страшно разозлили Клементину и напугали Терезу.
– Что они сообщили вам, сударь?
– спросила Клементина, когда драгуны остались позади.
– Что дальше нас ждут картины, похуже этой.
– Куда уж хуже...
– пробурчала Клементина.
Она откинулась в глубину кареты, подтянула меховое одеяло к самому горлу.
Лица с пустыми глазницами, обезображенные последней гримасой, стояли у нее перед глазами.
Она чувствовала себя ужасно. Сильный запах гари, смешанный с другим, каким-то очень неприятным, сладковатым запахом, проникал в карету, вызывая у нее отвратительные желудочные спазмы. Она зажимала ладонью нос и рот, старалась не помнить, не думать, не чувствовать.
Несколько раз еще на пути им встречались группы драгун. Клементина слышала, как сквозь туман, негромкий голос Мориньера. Он что-то говорил, ему что-то отвечали. Клементина не высовывалась наружу. Она ничего не хотела больше видеть.
*
Клементина пришла в себя, когда карета резко качнулась, попав колесом в выбоину на дороге. Выглянула из окна, вскричала:
– Да-да! Теперь направо, по мосту, потом вверх по дороге. А там...
Оставалось совсем немного. Клементина с неистовой радостью узнавала родные места. Вот речка, где вместе с деревенскими мальчишками она летом ловила раков. Вот мельница. Сюда она бегала девочкой. Подолгу стояла во дворе, затаив дыхание, наблюдала за работой мельника и его сыновей. Смотрела, как медленно вращается мельничный круг, как сыплется мука, как грузят мельниковы сыновья мешки с мукой на телеги.
Она обожала глядеть, как крутятся в реке лопасти мельницы, как бурлит между ними вода, как медленно шевелятся у берегов водоросли, похожие на русалочьи волосы. Любила насыпать в ладошку горсть серой, грубой, вперемешку с давлеными зернами, муки, затаить дыхание и вобрать ее разом в рот. И дождаться, пока превратится она во рту, ей тогда казалось, в самое вкусное на свете тесто. И медленно-медленно разжевывать зерна, небом ощущая запах хлеба.
Клементине нравилась крупная, улыбчивая мельничиха, которая временами угощала ее горячими, только из печи, лепешками. Она напоминала ей большой рождественский каравай - высокий, сдобный, пахнущий медом и сулящий удовольствия. Нравился младший из сыновей мельника, Марсело, с которым Клементина проводила немало времени. Он умел ловить рыбу руками и залезать на самые высокие деревья. А еще он всегда с радостью делился с ней выпрошенным у матери хлебом. Они часто сидели вдвоем на мостках, бултыхали ногами в воде и болтали. Марсело рассказывал ей странные истории о водяных, живущих в реке, и о том, как они помогают его отцу молоть зерно. И всякий раз бросал в воду кусочек-другой хлеба - чтоб задобрить главного водяного и всю его семью. Клементина тоже тогда, впечатленная его рассказами, отламывала от своей горбушки кусочек и опускала его в воду - чтобы водяные продолжали помогать мельнику и по весне не размывали мельницу.