И пусть их будет много

Наду Ева

*

Они появились в комнате спустя несколько минут.

– Вот, прошу. Дени, поздоровайся с господином аббатом, - настоятельница подтолкнула мальчика к священнику.

– Здравствуй, Дени, - сказал иезуит, не дожидаясь, пока ребенок сделает это первым.

Но мальчишка, упрямо выпятив подбородок, молчал.

Настоятельница посмотрела на гостя с выражением: "Ну,

что я вам говорила?"

– Дени!
– сурово окликнула она ребенка.

– Оставьте, - махнул рукой иезуит.
– Не надо.

На мальчике была застиранная серая одежда, явно с чужого плеча, и подозрительного вида холщовый головной убор. Священник подошел к ребенку поближе и стянул с головы дитя это подобие шапочки. Светлые, соломенного цвета, кудряшки упали на нахмуренное личико.

– Что случилось? За что тебя наказали?

Он спрашивал у мальчика, но ответила аббатиса:

– Он не хочет стричься. Мы сегодня стригли детей. А он спрятался. Вот - только нашли.

Иезуит внимательно смотрел на ребенка.

– Мне нравятся мои волосы, - сказал мальчик.

Монахиня продолжила:

– Это гордыня, а гордыня - грех, - сообщила она то ли ребенку, то ли гостю.
– Все это от дьявола.

Монахиня не заметила опасной ухмылки на лице священника, зато ее увидел ребенок, и его глаза расширились от удивления.

– У тебя красивые волосы, Дени, - сказал мягко иезуит.

Взглянул на настоятельницу:

– Не переживайте. С этим мы тоже разберемся. Переоденьте ребенка, матушка. Мы уходим.

Скоро мальчик вновь стоял перед иезуитом.

Глаза ребенка блестели. Он водил ладошками по темно-зеленому бархату своего костюмчика. И выглядел значительно более довольным, чем прежде.

– Это твоя одежда, Дени?

– Да, господин аббат.

– Ты очень вытянулся за этот год, - заметил иезуит, глядя на руки мальчика, смешно торчащие из рукавов.

– Дети быстро растут, - ответила матушка укоризненным тоном. И было не очень ясно, кому она желала бы направить свой упрек - то ли собеседника корила за непонимание, то ли воспитанников - за излишнюю ретивость.

Иезуит протянул матери-настоятельнице написанную им расписку.

– Возьмите.

Она не взглянула даже. Положила на край стола. Стояла, смотрела на ребенка, на мужчину. С какой-то непонятной ей самой ревностью отметила, как иезуит протянул мальчику ладонь, как доверчиво,

с готовностью отозвался на этот жест гостя ребенок.

Когда иезуит с мальчиком подошли к двери, сказала вдруг озабоченно:

– Господин аббат... У нас теперь время обеда...

– Дени, ты хочешь есть?
– невинно поинтересовался священник, отпуская ладошку ребенка.

Но тот только сильнее ухватился за тонкую руку своего спасителя.

– Благодарю вас, матушка, - иезуит сдержанно улыбнулся.
– Я покормлю мальчика позже.

Они вышли на залитую солнцем улицу. После пребывания в приюте даже мужчине показалось, что воздуха, солнца и свободы на этой узкой, кривой улице как-то особенно много.

Сначала иезуит отправился с мальчиком в самое сердце города, где на одной из выходящих на центральную площадь улиц нашел дом портного.

Он шел наугад. Но, судя по всему, случай привел его к неплохому, а, главное, весьма сговорчивому, мастеру. Впрочем, кто бы в этом случае не стал сговорчив!

Когда мужчина с мальчиком зашли в полутемное помещение, называемое мастерской, старик работал на высоком помосте у окна. Он сидел, поджав под себя ноги, согнувшись, склонившись к разложенному на коленях платью.

Увидев посетителей, стал, кряхтя, подниматься. В спешке уронил с помоста ножницы. Они упали с грохотом, раскрылись, растопырили по сторонам лезвия.

Дени бросился, поднял ножницы. Когда старик спустился с возвышения, подал их ему.

– Спасибо, дитя, - смутился старик.
– У тебя доброе сердце. Простите, господин, - обратился к иезуиту.
– Сноровки уже не хватает. Возраст.

Склонил голову.

– Чем я могу быть полезен драгоценным господам?

Иезуит положил руку на голову ребенка.

– Нам нужен костюм. Вот для этого молодого человека. Готов он должен быть завтра утром.

– Завтра??
– портной от изумления пошатнулся.
– Это совершенно невозможно, господин аббат!

– Завтра, - повторил иезуит.

Он подошел к столу, высыпал на край его горсть золотых монет.

– Нам нужен костюм к завтрашнему дню.

Старик подошел поближе. Взял луидор, покрутил его в пальцах.

– Тут слишком много, - сказал тихо, оглядывая рассыпанные по столу монеты.

– Я знаю, - ответил иезуит спокойно.
– Это плата за спешку. А теперь покажите нам ткани, чтобы мальчик мог выбрать.