И смех, и грех, и обученье
Шрифт:
Стройность её производила на мужчин дополнительное возбуждающее впечатление осиной талией, упругой, чуть крупноватой, призывно торчащей и манящей грудью, и длинными, стройными, красивыми ногами.
Всё это гармонично сочеталось со слегка загорелой, бархатной, смугловатой или даже персикового цвета, кожей.
Они играли на контрасте и великолепно дополняли друг друга не только внешне, но и в общении с мужчинами.
Эти зрелые девушки выступали, как одно целое, устремлённое на изящное исполнение всех своих плотских
Вместе они производили довольно аппетитное впечатление.
И Платон завёлся. Нутро его напряглось в предвкушении ожидаемых ласк и удовольствий.
Но, до поры, до времени, он решил не форсировать события. Ему было очень интересно и любопытно увидеть, что предпримут сами девушки.
Взяв все необходимые вещи, новоиспеченная компания спустилась на первый этаж гостиницы, и зашла в раздевалку душевой, которая предназначалась для поочерёдного, посменного использования или мужчинами, или женщинами.
Чтобы не выглядеть совсем бесстыжим, Платон на время вышел в коридор, предоставив подругам возможность спокойно облачиться, как он предполагал, в купальники.
Неожиданно в коридоре появились те самые «удивлённые» молодые мужчины с их этажа. Они явно имели желание завернуть в душ, так как несли с собой пакеты, очевидно, с купальными принадлежностями.
Платон их остановил:
– «Опоздали мы! Сейчас женский час! А наш будет видимо… часа через два!».
– «Как долго ждать!» – возмутился один из них.
– «Ничего не поделаешь!» – подхватил другой.
– «Не идти же к ним!?» – резюмировал третий.
– «Конечно! Придётся пока заняться другими делами!» – поддержал их Платон, думая про себя: телки вы, телки!
Он сделал вид, что собирается вместе с парнями подняться наверх, затем совершил манёвр, резко свернув назад в сторону холла гостиницы, дезинформируя конкурентов:
– «А я пойду на улицу, прогуляюсь!».
Как только парни скрылись за лестничным пролётом, Платон быстро и бесшумно возвратился на свой пост и тихо прошмыгнул в предбанник душевой, запирая за собой дверь на шпингалет.
Ну, вот и всё! – подумал он – Как говорится, процесс пошёл!
Платон живо разоблачился до плавок, взял мыло, мочалку и полотенце в пакете, и уверенно вошёл в душевую.
Та состояла из нескольких стандартных секций, как в бассейне «Москва», – увидел Платон.
Воспоминание о многочисленных его посещениях и частых и, как правило, удачных знакомствах в водоёме с девушками, моментально согрело его душу и возбудило тело.
А в двух секциях уже хлестала вода, и плескались подруги.
Трудно было не заметить,
Оксана, блеснув своими белыми телесами, заскочила из своего отсека в Машин, и, – пользуясь тем, что подруга в это время закрыла глаза, подставив своё лицо под струи, – резко прибавила горячей воды, хихикая смывшись восвояси.
От неожиданно ударившего по ней горячего потока, Маша отшатнулась назад, невольно демонстрируя Платону свой упругий, красивый зад, прокричав при этом:
– «Оксан! Я же груди ошпарила! Теперь кожа слезет!».
– «Ничего! Залижем!» – отпарировала смелеющая Оксана.
Платон прекрасно понимал, что всё это делается и говорится не просто так, а специально для него.
Тут же самый ретивый член его тела напрягся, набирая силу.
Платон еле успел стянуть с себя плавки, зацепившись ими за свой восставший конец, и чуть не упав при этом.
Этот курьёз развеселил его и кратковременно отвлёк от возбуждения.
Заканчивая своё омовение, стоя лицом к стене, Платон вдруг с дрожью всего тела ощутил на своей спине две ласковые девичьи ручонки, поглаживающие её в районе лопаток.
Наверно, это высокая Маша, – подумал он, блаженно расслабляясь.
Женские руки полезли ещё выше к шее и голове, затем начав трепать волосы.
При этом Платон почувствовал прикосновение к своей в меру волосатой спине женской груди, которая, с набухающими твердью сосками, медленно перемещалась из стороны в сторону.
Платон возбудился полностью. Его ракета уже перешла в полную боевую готовность, смотрела на пол-одиннадцатого, медленно обнажая свою тёмно-красного цвета головную часть.
И в этот момент Платон, даже с некоторым страхом и содроганием от неожиданно смелых действий девушек, ощутил, как одна из двух других рук, видимо принадлежащих Оксане, начавших сначала гладить его ягодицы и бёдра, вдруг вместе с мыльной струёй скользнула по ложбинке между половинками и по промежности между ног, проникла на противоположную сторону тела к его шарикам, нежно теребя и поглаживая их. При этом его ягодицы были просто осыпаны поцелуями с прикусыванием.
От всего этого Платон пришёл в дикое возбуждение. Его друг полностью оголил свою суть и торчал, покачиваясь, не находя опоры своей тяжести и применения по существу, демонстрируя уже густо малиновый набалдашник и ожидая употребления его по прямому предназначению.
Платон медленно, чтобы не прерывать процесс, повернулся на 180 градусов. Действительно, девушки расположились, как он и предполагал.
Но теперь Маша, обняв Платона за шею и теребя пальцами его мокрые волосы под затылком, зашлась страстным поцелуем в губы, энергично работая языком.