И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
А потом приехала Ева.
Занавес.
Но вчера произошло чудо. Появилась крошечная, призрачная, тоненькая, как ниточка тутового шелкопряда, надежда.
— И как же вы теперь с Риткой ко мне на днюху отпрашиваться будете? — внезапно спросил Макар.
Арина будто очнулась и часто-часто заморгала. А поняв, в чем дело, хлопнула себя по лбу ладошкой.
— Вот я балда. Совсем забыла.
— Обижаешь, — сделал шаг к ней Гусев и приблизился нос к носу. — Вообще-то, я надеялся на подарок, — промурлыкал, глядя ей в глаза с сексуальным, многоговорящим
Он уже давно прямым текстом предлагал дойти до «третьей базы». Арина всё откладывала, и говорила, что сначала пусть хоть одному из них исполнится восемнадцать. И вот двадцать третьего октября Макар отпразднует совершеннолетие. Родители даже машину ему уже оформили, а курсы он закончил ещё летом.
Арина «третьей базы» откровенно боялась и волновалась очень. К тому же, до вчерашнего дня ей хотелось испытать Макара и посмотреть, на сколько хватит его терпения.
— Мы попытаемся отпроситься, хорошо? — она улыбнулась, приподнялась на носочки и нежно поцеловала парня в нос.
— Извини. Я помню, что говорила и что обещала, но… не могу. Не получится у меня! — услышала Арина голос Евы с кухни, когда направилась к опекуну для разговора.
Она собралась с силами отпрашиваться на день рождения Макара, не дожидаясь Марго. Сама. Да, волнительно всё это и неловко, но желание увидеть реакцию Ивана победило. Очень интересно, как он им разрешит. Или не разрешит. Она потихоньку, практически на цыпочках вышла из спальни и прокралась по коридору к холлу.
— Я не понимаю, в чём твоя проблема, — распалялся там Иван. — Что не так? Почему ты не можешь быть здесь? Ты не любишь меня?
От такого поворота событий, девчушка перестала дышать, а потом ещё услышала звуки копошения и возни. Двое явно обнимались и целовались
— Детка, — вымолвил Иван, задыхаясь от недостатка воздуха, — нам же так хорошо. Только с тобой я… улетал. Только с тобой мне так… итс грит, — закончил он на английском с американским акцентом. Неужели всё это тебе… не нужно?
— Я не знаю. Говори тише, — попросила Ева.
— К чёрту потише. Я в доме родной матери. Так скажи, ты во мне разочаровалась?
— Да. Да, разочаровалась. Но не в тебе, а в себе рядом с тобой. Я не этого хотела.
— Это одно и то же.
Последовало молчание, во время которого Ева что-то помешивала в какой-то посудине.
За эти полминуты Арина услышала уже столько много, что не знала, куда деваться. Её душили обида и всё то же разочарование, которого она так боялась.
— Я мог бы сделать тебя счастливой здесь, в Москве, но раз тебе это не надо, то скатертью дорога, — послышался уже где-то совсем близко голос опекуна, и девчушка заметалась глазами по коридору. На углу сидела и умывалась лапой Дрю. Арина, не раздумывая, схватила её на руки.
— Иван, подожди… — опять прозвучал голос мадмуазель Гильер.
— Да пошла ты… — выскочил пулей из кухни Беспалов и боковым зрением заметил кого-то в коридоре. Он повернул голову влево и замер на месте —
— Эм-м… — завертела головой подопечная и начала переминаться с ноги на ногу. — Я вот… — показала на кошку.
Опекун ничего не сказал, а только молча пролетел мимо на выход из дома — ему нужно было забрать Марго из училища.
«Пересплю с Макароном». — Моргнула Арина, и несколько слезинок упали ей на грудь.
— Ахринительный мужы-ы-ык. Вывез бабу в Гилинжы-ы-ык, — пел Базин, поливая шашлык соусом.
Иван сидел рядом на низкой табуретке во дворе друга и листал свой айфон.
Отец отпустил на пару дней в Кратово, к деду, но сказал срочно связаться с Новороссийском. Там в порт для них пришел груз, и на нём уже откуда-то взялась плата за простой в Шведском Гетеборге.
«Не понос, так золотуха», — кривился с досады Беспалов-младший, пытаясь рассмотреть сопроводительную записку в телефоне.
Сегодня днём он проводил Еву в Екатеринбург — там сейчас её мать приступила к тренировкам с молодыми лыжниками.
На душе скреблось сожаление — эта девушка Ваню очень и очень устраивала. Парню всегда казалось, что ему идеально подходят только зрелые женщины и исключительно с европейским менталитетом. Выросшие на тех ценностях, многие из которых он разделял быстро и с удовольствием. В Европе, допустим, уже никого не удивишь даже очень крутыми «тачками», тогда как в Москве Ивана откровенно раздражали пацаны «на понтах» и кредитных Фордах. А ещё там меньше курят, больше бегают по утрам, слегка по-другому относятся к деньгам и самое главное — служащие дорожной полиции не тычут жезлами в лобовое стекло, а останавливают транспортные средства аккуратным, сдержанным взмахом.
Еве остался пустяк — переехать в Москву. Тем более и случай подвернулся подходящий — отвлечь Ивана от, не пойми откуда взявшейся тяги к молоденькой девочке.
«Ладно. Проехали». — Беспалов гнал за рулём по дороге из Внуково в Кратово, смотрел на пасмурную, депрессивную картинку глубокой осени за окном машины, наслаждался эмоциями Эма из динамиков и набирал номер Базина. Тот сейчас перешел на оседлый образ жизни, мотаясь между Москвой и Питером — перебрасывал фрукты и овощи нового урожая с юга.
Да и по деду парень тоже очень соскучился. Ваня его очень любил. Классный у него дед. Клёвый. Иван Макеевич Темников жил с удовольствием, работал тоже, внучков баловал, а жену свою, Олесю Тарасовну, которую когда-то привёз из Тернополя, где служил в армии, так и вовсе обожал. Она жарила ему пирожки с салом и калиной и варила красный украинский борщ, а он ел и нахваливал.
И даже когда супруги не стало, жениться не планировал. Не хотел.
Внучка принял как всегда — с тёплыми объятьями и внимательным взглядом. Сразу увидел, что с пацаном что-то не так, но с расспросами не спешил. Они выпили за встречу по пятьдесят грамм облепиховой настойки дедова приготовления и обсудили дела относительно матери.