И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
У парня никогда не имелось проблем с социализаций и коммуникативностью. Когда-то он неплохо ужился даже в закрытой школе Англии среди отстранённых и чопорных англичан, поэтому сейчас, въезжая во двор сталинской четырёхэтажки на Климашкина, уже был практически уверен, что вечер пройдёт на ура.
Так оно, собственно, и случилось.
Запахи ванили и выпечки встретили ещё в подъезде. У открытой, после разговора по домофону, двери, их ждали Александра и Нина Викторовна с фартуком в руках, видимо, снятым в спешке.
— Ванечка, как я рада вас видеть.
Не дав толком раздеться, её дочь сразу же кинулась на шею Марго и уволокла куда-то за собой в глубь квартиры. За ними ушла Арина.
— Вот шустрая. — Посмотрела им вслед Нина Викторовна. — Ну хорошо, идёмте, будьте, как дома.
Как оказалось, присутствием в одной квартире всех Верясовых воспользовались не только Беспаловы-Ромашовы, но и ещё парочка семей.
Хозяйка представляла Ивана всем подряд, при этом не стесняясь и не скромничая, старательно подчёркивала факт его обучение в Англии и окончание Принстона. Впрочем, Иван к этому привык. Так же делала и мать, которая до искр в глазах и звезды во лбу гордилась способным красавцем сыном, которому удалось сделать то, чего никогда бы не получилось у неё самой.
Таким образом, Иван познакомился с какими-то двумя чиновниками из федерального агентства водных ресурсов, женщиной лет сорока, как оказалось физиком-ядерщиком, но сейчас державшей на руках маленькую дочку, парой парней из «киросинки» и поздоровался с Вероникой. Та ответила радостно, но сдержано.
— Наша социальная сфера совершенно не готова к таким налогам, — говорил Максиму Валентиновичу мужчина в бордовой сорочке и таком же вишнёвом галстуке, видимо продолжая прерванный разговор. — Здесь играет большую роль субъективизм и менталитет.
Именно под его монолог Беспалов придвинулся поближе к старшей сестре Верясовых, ни на минуту не забывая, зачем он, собственно, здесь оказался. Именно она была призвана восполнить информационные пробелы в его картинке мира Марго.
— Итак, — перебила мужчину в галстуке Нина Викторовна, вошедшая с блюдом в руках, на котором лежал запечённый осётр явно из супермаркета, — мужчины, вы не забыли, что тема нашего сегодняшнего собрания — путешествия? — поставила она блюдо на стол и, стряхивая руки, повернулась к мужу.
— Ну что ты, дорогая, мы всё помним, — улыбнулся Максим Валентинович, и это была самая длинная фраза, которую до сих пор от него слышал Иван. — Да если я и забуду ты обязательно напомнишь. — Тут же побил он собственный рекорд болтливости.
— Да, сегодня девочки, теперь уже всем составом, рассказывают про свою поездку в горы. И мы все тоже будем рассказывать про свои запомнившиеся поездки. Но мне нужна Александра, где она? Вероника, позови мне Шурочку, пожалуйста.
Как выяснилось, в доме не хватило сгущёнки на торт.
— Мы с Налмаз всё молоко использовали на орешки, а торт, вот может остаться без начинки, — весьма озабоченным тоном, чуть не плача, призналась Нина Викторовна.
— Что,
— Сгоняй за сгущенкой.
Дочь опешила.
— Мам!
— Сюда. В «Рябинушку». Быстро.
— Пойдёмте со мной? — тут же развернулась Александра к близняшкам. Те только глазами хлопнули.
— Что, все втроём?! — возмутилась Нина Викторовна. — Нет, возьми только одну сестричку, для второй у нас имеется ещё одно занятие. Цветы нужно обрезать чуть покороче и поставить в вазы.
— Ну, хорошо, давайте я. — Сделала полшага вперёд Арина, а двух балерин как ветром сдуло одеваться.
Проконтролировав ситуацию, Иван опять и снова вернулся к мужчинам.
— Климатические условия здесь совершенно ни при чём, я вас уверяю! — восклицал всё тот же словоохотливый гражданин в бардовом. — Я был и в Марокко, и в Тунисе, и не по одному разу, и видел тамошние дороги. — видимо, только в таком ключе он мог рассказывать о своих поездках. — И даже в Канаде был один раз. Противоположный климат — дороги те же. А у нас?
Тут, у присутствовавшей здесь же Вероники, зазвонил айфон, и девушка, извинившись, направилась куда-то вглубь квартиры.
Только Иван проследил за ней взглядом, как запиликал аппарат и у него. Парень достал его из кармана пиджака и посмотрел на экран — номер незнакомый.
— Можешь пройти в мой кабинет и поговорить, — уже оказался рядом с ним Максим Валентинович, указывая рукой на дверь в боковой стере гостиной.
— Спасибо, — кивнул Ваня.
«Нужно было поставить на беззвучный. Вот я баран», — с досадой запоздало подумал он, входя в открытую для него дверь.
— Алло.
— Бес, я слыхал, бабло прошло, — раздался в динамике голос, который ни с каким другим не спутаешь.
«Мудак значит не сбежал с любовницей, — первым делом обрадовался Ваня. — А Базин дал мой номер братцу. Неужели правда обиделся?».
— База, я когда-то это скрывал? Что-то обещал?
— Братва узнает.
— Не гони. Братва беспредельничать не будет. Не тот случай.
— Ладно, Бес. Дай-то боженька, кабы так. Бывай.
Когда Ваня вышел из кабинета, разговор между мужчинами уже пошел о Франции, о второй экономике Европы. Иван даже немного увлёкся, слушая — тем более, что доподлинно знал, что при всей её мощи, во Франции шестичасовой рабочий день и пятидневная рабочая неделя — и только краем уха уловил, что раздался звонок домофона, и Нина Викторовна поспешила к двери.
Он ожидал услышать там девичье щебетание, предполагая, что вернулись Марго с Александрой и сгущенкой, но быстро одёрнул себя.
«У Верясовой должен быть ключ от подъезда».
И действительно, спустя минуту голоса послышались мужские. И довольно молодые. Иван, помня, что у него Арина в прихожей подрезает цветы, извинился и направился на звук.
Когда он вошел в коридор, там снимали куртки какие-то два парня. Ну, как парня, взрослых парня. Почти мужчины. Один, так даже может постарше его самого, а второй скорее ровесник.