И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
В этот момент Арине очень сильно стало больно в груди.
— Передам, но… где она сейчас?
— Я отвела её в четвёртую больницу. Тут рядышком.
И про четвёртую больницу Арина тоже наслышана — всё училище проходило там медкомиссии два раза в год.
— Да-да, спасибо… что позвонили.
После окончания разговора девушка направилась в технический зал, успев набрать Марго по пути СМС с текстом: «Ты где?».
Остановилась в дверях. Хотела окликнуть Ивана и не смогла — слова застряли в горле и сил, чтобы выпихнуть их оттуда,
Он заметил её сам.
— Что… — остановился и оглянулся запыхавшийся взмыленный Беспалов. — Что… случилось.
— Марго свалилась с поддержки. У неё травма локтя.
У Ивана рухнули плечи с челюстью, а руки с огромными перчатками повисли вдоль туловища и стали похожи на телефонные наушники.
— А…
— Она пожаловалась на боли. — Арина положила себе руку на низ живота.
Парень чуть помедлил затем принялся лихорадочно зубами расстёгивать перчатки.
— Я прибью… эту… засранку.
— Вань, может она не специально. — Направилась помочь ему Арина.
— Всё равно прибью… к чёртовой матери! Затрахала она меня.
Тут у девушки на телефоне раздался сигнал сообщения. Она посмотрела на экран, и её лицо окрасилось недоумением.
— Марго в четырнадцатой поликлинике. Двадцать первый кабинет.
Узнав адрес медучреждения по 2ГИС, они домчались туда в полной тишине салона, разбавляемого только шумом двигателя и скрипом зубов Беспалова.
Кабинет спросили в регистратуре.
Уже был практически конец рабочего дня, поэтому коридоры оказались почти пусты.
— Подожди меня здесь, — вдруг развернулся к Арине Иван, когда она уже собралась прошмыгнуть за ним в кабинет.
— Ну! Так нечестно!
— Зато безопасно. Позову тебя. Если что, — и скрылся за дверью. — Здравствуйте. — Вошел, поздоровался и огляделся. У гинеколога он был уже второй раз в жизни, но этого страшного кресла за ширмой испугался, как в первый.
«Зачастил что-то», — немного стушевавшись, горько усмехнулся про себя.
На него оглянулась, сидевшая за столом, женщина. Девушка. Нет, всё-таки, женщина. В белом халате, колпаке и очках в розовой оправе.
— Здравствуйте.
— Я ищу Маргариту Ромашову.
— Она здесь, — доктор кивнула. — Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь, — показала на стул сбоку своего стола.
Иван послушно присел облокотился о столешницу, сцепил свои красавицы кисти в замок и впился взглядом в гинеколога.
«Ну что сказать о Сахалине…» — присвистнул про себя Ваня.
У него такие бывали в Принстоне. Горячие они. Смачные, сочные.
А эта ещё и красивая.
«Сука», — выругался про себя Беспалов, когда понял, что не может, да не очень и хочет погасить взгляд.
Кстати, где-то секунде на пятой, понял, что слово применил правильное и как нельзя более точное, поскольку перед ним сидела именно сука. Вне всякого сомнения.
У неё были глаза суки, губы, волосы, руки, и даже серёжки в ушах. Умной, заносчивой стервы. Таких хочется обязательно трахнуть и желательно минетом.
«Как страшно красивый сон, — поправил сам свои мысли Иван. — Лет тридцать — тридцать два, не больше. Эх, где же ты была… как там тебя? «Гинеколог. Алова Елена Олеговна. К. М. Н», — прочёл на бирке. — Такая сделает аборт за утренним чаем и совершенно бесплатно. И яйца отщипнёт… ноготками. Мистресс! — назвал он «доминанта», как это было принято у них в БДСМ сообществе Принстона. — Прирождённая!»
— Видите ли, — не глядя в глаза парню, начала доктор, — когда я просила, чтобы мне пригласили взрослых, я имела ввиду родителей. Не знала, что девочка сирота и у неё только опекун. Да ещё и такой молодой.
«Издевается?» — выгнул бровь Иван.
Тут женщина-девушка подняла взгляд на парня, и в нём мелькнуло чуть ли не узнавание. Именно такими Ваню иногда прощупывали в Принстоне геи БДСМ-щики.
«Ах, вот оно что! Ну так бы сразу и сказала. — Он очаровательно усмехнулся. — Ну что же, вызов принят».
— Хм, — почесал щёку, старательно пряча злость и ухмылку — вы знаете, я в принципе не против обсудить с вами мою скромную персону, но только если вы не станете сомневаться в компетентности наших органов опеки и попечительства. — Парень многозначительно замолчал. — Считаете, что убедить их в несоответствии моей формы содержанию у меня получилось случайно?
Молчание.
— А если — нет, то я могу и… повторить. — Он замолчал ещё более многозначительно. — В любое время.
Она поняла всё. До последней буквы, до малейшей интонации. Немного «маякнула» глазами.
— Слушаю вас, — с недовольным видом почесал кончик носа Иван. То, что ему не удалось добоксировать и принять душ, выводило из себя. И далеко за рамки. К тому же, он ещё не ужинал.
— Всё дело в том, что Ромашова, которая лежит сейчас под капельницей с витаминами в процедурной, — доктор показала ручкой на стену перед собой, — поступила ко мне…
Иван не дослушал, встал со стула и прошел в соседнюю комнату. Там действительно лежала Марго с иголкой и кусочком лейкопластыря на сгибе локтя. Возле неё стояла стойка с флаконом и трубочкой, ведущей к игле. Девушка посмотрела на опекуна пустым взглядом без грусти, тоски, радости, облегчения, вины, боли, страха, волнения — без ничего. Тот сделал ещё шаг к системе.
«Церневит», — прочитал на этикетке пузырька. Опять окинул нечитаемым взглядом подопечную и вернулся к доктору.
— Ну так, вот, Ромашова Маргарита Игоревна поступила ко мне с кровяными выделениями, — от такого недоверия тон гинеколога вмиг покрылся слоем льда озера Байкал в феврале месяце. Вот-вот треск пойдёт. — Я направила её на УЗИ. Оно показало, что, к сожалению, у плодного яйца отсутствует часть трофобласта, и хорион оторван от слизистой матки. Беременность пришлось прервать.