И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ
Шрифт:
У выхода на крышу надежда стыдливо опустила глаза, пожала плечами и ретировалась.
Стена вокруг люка была девственно пуста.
Ну, что ж. Оценим обстановку на месте и — за ключом.
Если еще не поздно.
Агафон откинул крышку люка, высунулся наружу по пояс и осмотрелся.
Темень — глаз выколи.
Кто бы мог подумать…
Но он на всякий случай громким шепотом позвал:
- Иван!.. Царевич!.. Лукоморец!.. Ты там?..
И получил в ответ радостное, сопровождаемое звоном цепей, откуда–то справа:
-
- Сейчас я принесу факел!
Чародей согнулся в три погибели, дотянулся до факела в скобе на стене и одним махом выскочил на крышу Пальца.
- Где ты? — он пошел направо, налево, вперед…
Никого.
- Агафон, ты что? — донесся оттуда же взволнованный голос Иванушки. — Тебе плохо? Ты ослеп?
Волшебник остановился.
- Да, последние несколько дней мне очень плохо. И — нет, я не ослеп. С чего ты взял? Что за игрушки, Иван? Кончай свои прятки!
- Да ты два раза чуть на меня не наступил! Я тут, прикован рядом с беседкой! Ты видишь беседку?
- Вижу, — пожал плечами Агафон. — Четыре столба, крыша и три скамейки. Тут и спрятаться–то негде! Не валяй ду…
И тут до него дошло. И он порадовался, что вкруг — тьма, и не видно ни цвета, ни выражения его лица. Выражения было только слышно.
- Иван. Я — дурак. Дурак — это я. Зеркало. Я направил его зеркалом от себя!!! Идиот. Иван, меня никогда не восстановят в моей школе. И будут правы. Слабоумная дубина! Тупой индюк! Невидимыми становились все вокруг, кроме меня! Демоны! Ха! Придурок!.. Абро–кадабро–гейт!
Он сопроводил ключ выхода из заклинания подтверждающим щелчком пальцев, и тут же рядом с одной из скамеек проявился из ничего Иванушка, обмотанный цепями как веретено усердной пряхи — нитками.
- Демоны? Какие демоны? Где демоны? — сразу же забеспокоился Иван.
- Нет тут никаких демонов, — поморщившись, махнул факелом Агафон. — Потом объясню. У тебя ключа от тебя случайно нет?
- Абсолютно случайно — нет.
- Придется искать внизу…
- А, может, попробуешь заклинанием?..
- Тебе что — жизнь не мила? — удивился на ходу чародей и, оставив факел рядом с лукоморцем на каменной скамье, метнулся к светлому квадрату люка.
И столкнулся очень испуганным лицом к очень окровавленному лицу с Орлом.
- А, чародеишка! — сквозь судорожно сжатые зубы процедил капитан и смачно ударил его в грудь кулаком с зажатым мечом. — Фокусы придумал!
От следующего удара волшебник полетел навзничь на пол — только искры из глаз.
- Они изрубили друг друга…
Снова удар — на это раз, ногой.
- …не видя себя!..
Новый удар успел достать уползающего в панике мага.
- Но капитан Орел — не такой дебил!..
Еще удар…
- …как эти собаки!..
Пинок — аж что–то влажно хрустнуло в боку волшебника…
- …я — капитан гвардии…
Новый пинок…
- …и я тебя проу…
Увлекшись
- Агафон, беги!.. — Иван, едва дождавшись, пока капитан приблизится к нему в пределы досягаемости, высунул ногу и ловко уложил гвардейца на холодный камень крыши, только доспехи загремели — птица отдельно, меч — отдельно. — Я его задержу!..
- Бежать?..
Избитый, испуганный до полусмерти чародей вдруг к своему торжествующему изумлению почувствовал, что бывают в жизни моменты, когда бежать можно только в одном направлении — в сторону врага. С намерениями, сурово караемыми Уголовным кодексом. И этот момент в его жизни настал именно сейчас.
- Как бы не так!.. — прошипел он сквозь судорожно стиснутые зубы, рывком навалился на капитана, и они, сцепившись, покатились к краю крыши.
Продолжить перемещение им не позволил только низкий деревянный парапет, жалобно затрещавший, но героически выдержавший натиск двух разъяренных противников.
- Я… тебя… задушу… — рычал окончательно рассвирепевший капитан.
И Агафон понял, что так оно и будет. Первоначальный заряд адреналина, заставивший его броситься на царского гвардейца, вспыхнул, как порошок магнезии, быстро сгорел и оставил растерянного хозяина в лапах костолома — отличника боевой и политической подготовки и собственного чувства всеобъемлющей паники.
- К–к–каб–бу–ч–ча… — прокряхтел он в ответ и попытался вывернуться.
Получилось не очень, и поединщики снова откатились к парапету.
Тот опять заскрипел и слегка подался, все же решив, что его столетние перила никогда не были предназначены для такого рода деятельности на крыше обсерватории, и что если он подаст этой ночью в отставку, никто его не осудит.
- Ч–что… у т–тебя… на ш–шее… — пробормотал Орел, на секунду оставив отчаянные попытки сжать нечто неподдающееся и твердое.
Агафон тоже задумался над этим вопросом.
- Колбаса?
Гвардеец фыркнул — то ли презрительно, то ли со смеху.
- Тогда… я… тебя… просто… сброшу… вниз… Фокусник… — передумал он и наподдал ногой по парапету.
Прощально хрустнув, секция длиной метра в три отправилась в последнее пике.
Чародей по увеличивающемуся давлению стальных рук капитана и его попыткам переместиться поближе к провалу понял, что следующий в очереди — он.
Агафон забился в панике, стараясь если не вырваться, то хоть скинуть с себя гвардейца, но с таким же успехом мышь могла попытаться отшвырнуть кошку.
- П–п–пус–с–ти!.. — уже ощущая под головой и плечами черную бездну, ничего не соображая от ужаса и беспомощной злости, чародей ткнул пятерней левой, чудом освободившейся руки прямо в лицо противника. Он вспомнил, что где–то читал, что если сильно ударить по переносице нападающего, то…