И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
— Я снял это с коры.
— Бруни…
Олег помял клок шерсти и сжал его в кулаке.
Глава 13
Бюстгальтер
— Привет, я пришел попрощаться.
Марк застал Линду на пороге ее кулинарии. Она никак не могла совладать с ключом, и его бороздка застряла навеки. Как и Линда на этом пороге с человеком, которого хотела бы видеть меньше всего. Она вертела этот ключ и так, и этак, помогая двери плечом, но в итоге ключ совсем сломался наполовину, и Линда в отчаянии простонала. Девушка не хотела говорить
— Я уезжаю в Россию, — продолжил Марк, дождавшись, когда Линда перестанет бороться с дверью и, наконец, посмотрит на следователя.
— Я или мы?
— Мы?
— Вы.
— Ах, ты об этом… — Аристов все же подошел к Линде, чтобы помочь ей открыть дверь и заглянул в замочную скважину. — Линда, это моя работа. Я полицейский, — Марк назвал себя полицейским, потому что не знал другого слова на английском. — Детектив, — вспомнил он еще одно, но поставил ударение в неправильное место.
— Поэтому тебе нужно трахаться с подозреваемыми? Ладно, пусть так. Я ваших методов не знаю. Другой вопрос: поэтому тебе нужно было трахаться со мной, чтобы вытащить из меня информацию? Я бы рассказала тебе ее итак! Зачем нужно было делать мне больно?!
— Ты говоришь слишком быстро, я не понимаю…
— Иди к черту!
— Ладно, это я понял.
Линда взяла сумочку, которая все это время стояла у двери, и пошла вдоль здания, чтобы войти в него через служебный вход. Аристов не стал бежать за ней следом. Он никогда не умел объясняться с девушками на родном языке, и уж тем более не связал бы двух слов на английском. Аристов и не знал сам, что чувствовал: зачем он спал с ней? Даже если бы в этой истории не было Марины, зачем? Ведь Аристов никогда не останется в Ирландии. Тем не не менее, он знал, что будет скучать по ней.
Часом позже Аристов зашел и в особняк Ковалевых, но Евгения не оказалось дома, а Ирина мало с ним говорила. Она была разочарована опером.
— Вы так много месяцев провели в Лимерике, пользуясь нашими деньгами… ради того, чтобы жениться здесь? Да еще и на Марине? Мирослава не заслужила этого, — Ирина покачала головой и, поправив свой шелковый халат, оставила Аристова одного на пороге.
— Марта, — тогда он окликнул домработницу. — Я пришел попрощаться.
И она только несколько раз кивнула головой, а затем все же посмотрела на Марка с болью в глазах.
— Я верю вам.
— Верите мне?
— Да, в то, что Мирослава… была здесь.
— Я… Я рад, — шепнул следователь тоном с одной стороны доброжелательным, а с другой стороны показывающим, что он не хотел бы об этом говорить.
— Я каждую ночь думала об этом… как же я не могла признать в Анне Мирославу? И каждую ночь крутила это в своих мыслях, и крутила… конечно, конечно, — Марта вдруг взяла Аристова за предплечье, будто не могла больше стоять на ногах. — В 1998, когда Анна пришла сюда, я еще не знала, какой вырастет наша малышка Мирослава, и не могла заметить сходств, я не могла знать их… но затем, после того приема у врача, я все вспоминала Мирочку перед ее отъездом в Петербург, и вы знаете, Марк… — домработница взялась на сердце.
— Какие же сходства вы нашли?
— Ну, к примеру… наша Мирочка
— Что-то еще?
— Это сложно объяснить, — вздохнула Марта. — То, как она смеялась, чихала ровно три раза, имела неописуемую страсть к шпинату, но при этом аллергию на арахис! Все это было и у Анны, но разве я обращала на это внимание тогда? Да, и подумаешь, если бы у Мирочки было бы то же самое: разве детки не повторяют повадки своих любимых взрослых?
— Спасибо, Марта, — Аристов ответил тихо и похлопал ее по спине, обнимая старушку. — Вы должны знать, что Мирослава не погибла. Она проживет еще много лет и… скончается от рака в объятиях своей дочери, Марины, — шепнул он ей. — Только вот держите все это теперь за зубами. Пусть это будет наш секрет.
Марина также прощалась с дядей Патриком и тетей Кейт, которые все последние месяцы продолжали вести себя так, будто ничего не случилось, хотя и ограничили количество встреч с Мариной: то у тетушки умерла прабабка в Англии, то у дяди Патрика разыгралась подагра. Когда девушка заявилась на их порог с маленьким чемоданчиком в руках, они уж подумали, что она вернулась к ним жить, и смотрели на нее такими круглыми глазами, будто увидели призрака.
— Что же, Эбби, — Патрик поцеловал ее в лоб и весь сжался. — Желаю тебе огромного счастья в любви, какое было у твоих родителей…
А когда дверь закрылась, дядя Патрик выругался всеми плохими словами, что знал, и тетушка принесла ему стакан воды с тридцатью каплями валерианы.
— Думаешь, бедную девочку теперь посадят в тюрьму?.. — вздыхала Кейт. — Зачем же этот мужчина женился на ней?
— Значит, кто-то один из них лжет.
— Или они оба? Друг другу?
Марк вышел из дома Ковалевых, Марина — из дома своего двоюродного дедушки, и супруги встретились уже в аэропорту. Марк обнял свою жену крепко, мысленно обрадовавшись тому, что страхи его не оправдались. На этот раз она не сбежала.
— Все хорошо? — Марк взял ее чемоданчик, чтобы Марине было легче стоять у стойки регистрации.
— Когда-то в этом аэропорту моя мать увозила меня из Лимерика в Россию, будто в ссылку. А теперь я отправляюсь туда добровольно, — посмеялась она, доставая паспорт из сумки.
— Ты объяснилась с дядей Патриком?
— Я только сказала ему, что возвращаюсь назад. Сказала, что все у меня хорошо, а ты просто мой сумасшедший бывший, который приехал за мной в Ирландию, чтобы попросить прощения и умолять меня вернуться назад.
— Маленькая сучка, — поддел ее Марк и ласково толкнул в плечо своим.
— Ты выглядишь напряженным.
— Как и ты.
Они сделали еще два шага, двигаясь ближе к стойке в очереди.
— Я просто… боюсь… — Марина опустила голову и затеребила страницы паспорта в своих тонких пальцах.
— Я обещал тебе, Марина, — Марк обнял ее и прижал к себе, поцеловал в макушку, как обычно делал в минуты ее слабости. — Мы вернемся в Петербург, я продам квартиру, и мы поедем, куда твоя душа пожелает. Куда ты хочешь?