И верь в сей ладан

Вадалеев Артур

Я должен быть непосредственным участником путешествия. Недостаточно убедить себя в моем присутствии, ведь это не более, чем мысленный мираж, даже несмотря на долгие размышления и выведенные доказательства. Опознать меня в физическом мире несложно, я всегда ощущаюсь как потепление в животе, но иногда тревожным напряжением, чтобы предупредить об опасности. Пока я не выберусь из клетки, то смогу появляться только временно, иногда совсем на чуть-чуть, но обязательно буду возвращаться вновь – главное не забывать обо мне за множеством проблем бытовой суеты. Ко мне надо идти постоянно, пока тепло в животе не станет нормой.

Настоящий

Поступок, тот, который совершен при моем участии, всегда выделяется странностью, осуждаемым безумием, легким налетом волшебства, и, кажется, будто все, что происходит в данный момент – нереально. Разве может быть иначе, если я, не присущий физическому миру, влияю на него?

Бросить вызов судьбе, совершив Поступок, имеющий отношение к путешествию – значит получить Пропуск к Свободе.

Вперед! Стремление к совершенству – вот наш удел и твое спасение.

Глава 7. Родственники

– Алё.

– Сынуля, привет. Ты еще спишь? Я тебя разбудила?

– Не, только проснулся, за минуту до твоего звонка. – Данила зевнул и приподнялся на подушке. – Как дела, ма?

– У меня все хорошо. Как ты? Не замерз?

– Да нет…

– На улице уже холодно. А в квартире тепло? Батареи горячие?

– Теплые, в квартире тоже тепло. А у тебя?

– И у меня тепло.

Еще несколько лет назад такой разговор выглядел бы примерно так:

– Да.

– Сынуля, привет. Ты еще спишь? Я тебя разбудила?

– Есть немного. Чего, ма?

– Переживаю, ты не замерз?

– Ну с чего вдруг замерз-то? Что за фантазии?

– На улице уже холодно. А в квартире тепло? Батареи горячие?

– Горячие, горячие, я в порядке. Ты за этим позвонила что ли ни свет ни заря?

С годами человек становится сентиментальней и даже от душевного эпизода в фильме может вдруг пустить слезу: остывает после бурной молодости, смотрит вокруг поумневшим взглядом и понимает, что все могло быть намного лучше. Прошлое не вернуть.

Однажды Данила пересматривал старенький семейный альбом и загляделся на мамину портретную фотографию тридцатилетней давности. На него смотрела молодая красивая женщина с добрым и уверенным взглядом: на лице ни морщинки, на голове ни одного седого волоса. Данила уже и забыл, как мама тогда выглядела. За, казалось бы, неспешным ходом времени трудно увидеть текущие изменения, пока не остановишься в определенной точке, чтобы оглянуться. Тогда отец еще был жив, а старшая сестра не вышла замуж. С тех пор мама сильно постарела, стала бабушкой, и теперь любой день может стать роковым. «Неизбежно придет тот час, когда мамин голос перестанет звучать», – подумал Данила, и сердце его дрогнуло.

Отец ушел из жизни рано – Даниле всего-то было десять лет. В памяти сохранилось только два ярких воспоминания, связанных с отцом, если не считать тягостных похорон. Первое – родом из детского сада, куда папа пришел вечером забрать сына домой, а Данила и еще двое мальчишек, дурачась, переоделись в девочек. Увидев сына в таком обличье, папа посуровел. Не было слышно, что он высказывал воспитательнице, но та как-то неуверенно оправдывалась. Помогая же Даниле переодеваться, папа его отчитывал:

– Что это тебе такое взбрело в голову? Ты мальчик, будущий мужчина, защитник родины и опора для всей семьи. У меня уже есть дочь, а ты – мой сын. Чтобы больше такого

не было, понятно? Посмотри на меня и скажи, что тебе понятно.

Взгляд отца был требовательный, но любящий.

– Я понял, па, больше не буду.

Много позже Данила проникся тревогой отца, ведь в то время он мог и не знать, что помимо геев существуют еще трансгендеры. И если бы отец не заявил тогда свой решительный протест, неизвестно что отложилось бы в подсознании ребенка и как бы это потом вылезло наружу. Данила давно понял, что «голубых» в мире немало, но только на четвертом десятке осознал, как их, на самом деле, много. А они считают, что это нормально. «Если тебе очень нравится какой-то мужчина, – рассуждал как-то Данила, глядя в потолок, – можно просто дружить. И не надо более глубоких отношений, тем более с практической точки зрения это непродуктивно и бессмысленно, хотя, возможно, кому-то в кайф. Тьфу».

Второе хорошо запомнившееся событие произошло незадолго до смерти отца. Папа вернулся после двухмесячной командировки, уставший, небритый, с отпущенными усами и взлохмаченной головой. Он зашел в квартиру с сумкой на плече и, увидев всю семью, собравшуюся перед дверью при звуке открывающегося замка, широко разулыбался. Первым кинулся к отцу радостный Данила, обнял его и почувствовал, как от папиной одежды пахнет бензином и еще чем-то автомобильным. Позже, после праздничного ужина, вся семья собралась за столом в гостиной, и папа вывалил из сумки целую кучу денег, заработанных им за тысячи километров от дома. Мама, Данила и сестра весело считали разноцветные купюры, складывая их по разным стопкам, а отец, вытянув ноги, небрежно сидел в кресле и довольный собой рассказывал о том, как по всем скучал, как ему жилось и работалось в командировке. Тот летний день был для Данилы одним из самых счастливых в детстве. Осенью папы не стало – погиб в ДТП.

Через два года мама снова вышла замуж. Отчим, Вадим Степанович, был неплохим человеком, однако ничем особым не запомнился. Он любил и маму, и пасынка и падчерицу, но ни Данила, ни тем более сестра ни разу не назвали отчима «папой», хотя, похоже, ему было бы приятно это услышать. Однако они уже были не маленькие, чтобы настолько забыть отца. Время шло, на небе солнце сменяло луну, гасли и загорались звезды. Когда Данила служил в армии, скоропостижно скончался Вадим Степанович, его буквально за три месяца сожрал «рак». С тех пор мама решила, что отныне будет одна, никто ей больше не нужен, кроме детей, слава богу, уже ставшие к этому времени взрослыми. Вдобавок появилась и радость – дочь родила ей внука, которого назвали, как и деда, Сергеем.

На сегодня мама пригласила в гости; она решила запечь гуся, которого привезла ей из деревни подруга. Приедет сестра, племянник и, возможно, зять. Причина ужина была понятна без слов – маме хотелось в очередной раз увидеть милых сердцу людей. Лично для Данилы не надо было и поводов ни в виде аппетитных блюд или празднеств каких-нибудь, он и так бы приехал, если мама заскучает и просто захочет посмотреть на него. Она уже тринадцать лет жила в своей квартире одна.

Дорога была не столь длинная, как к Матвею. У выхода из метро располагался цветочный магазинчик, и Данила решил купить гербер; затем он подумал с минуту, помялся и купил еще хризантем для сестры. С опустевшим кошельком он направился во двор, размышляя о цветочной мафии и неоправданно завышенных ценах на ее товар.