И вырастут крылья
Шрифт:
Это чувство гадливости не проходило, а наоборот, усиливалось. Подруга затащила меня в ванную и буквально засунула под душ. Я словно смыла с себя липкий налёт. Глянула на дорогущее платье, мятой кучей лежащее на полу, и грустно усмехнулась:
– Я так переживала, чтобы понравиться родителям Артёма, а беда в том, что я недостаточно хороша для НЕГО… Жалко платья: хорошее, только я его больше не надену.
Свернулась на кровати, не обращая внимания ни на что. Только один раз вздрогнула, когда Ирка легла рядом. Наверное, от пережитого, от эмоционального опустошения
Проснулась поздно, от прикосновения детских ладошек к своему лицу, и улыбнулась дочери:
– Доброе утро, Линочка!
– Мама, я уже почистила зубки и причесалась.
Я посмотрела на кое-как приглаженные волосы малышки. Вчера и не видела её толком… Ирка позаботилась и обо мне, и о моей крошечке. Обернувшись, глянула на спящую подругу и заговорила шёпотом:
– Лина, не шуми, пожалуйста. Хорошо? А я сейчас приготовлю завтрак.
– Можно мультики включить? Тихонько?
– Конечно!
Девочка убежала к себе. А я поползла на кухню. Привычно включила небольшой телевизор на стене,
«– …По предварительным оценкам на празднества, посвящённые Лите, пришло около трёхсот тысяч зрителей…»
Краем уха слушала новости и ставила на плиту чайник, доставала продукты из холодильника.
«– …Самым обсуждаемым событием стал приём в доме королевского советника Ильи Воронцова. Именно здесь появился Кейдн ІІ со своей семьёй…»
Я повернулась к экрану, позабыв о завтраке. Видела улыбающегося короля, королеву. Но меня интересовал только один член их семейства. Принцесса Виктория висела на руке Артёма и с таким обожанием смотрела на мужчину, что меня начало мутить. Я как будто прилипла к полу, не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Не мигая смотрела на Тёму, видела, как он нежно улыбается этой разнаряженной девице, и не верила, что можно так правдоподобно играть!.. В кухню влетела Ирка и выключила телевизор. Тряхнула меня за плечи с такой силой, что в шее что-то хрустнуло.
– Зачем?! Зачем ты это смотришь?! – она замерла, заметив в дверях встревоженное личико Лины, и заговорила уже тише, спокойнее: – Ты не жалей, Дашуня! Оно обидно, конечно! Но ничего! Переживёшь! И дальше будешь жить по-человечески, а не прятаться по углам. Это Воронцову такой расклад на руку, не тебе. Ты бы лучшие годы на него спустила, отказавшись от нормальных отношений, от семьи и детей!.. Так что отряхни руки от этого г. вна и иди дальше!
– Я всё понимаю, Ир. Но пока так плохо, что жить не хочется!
– Ты это… не дури! – забеспокоилась Беганская, вызвав у меня улыбку.
– Это шутка вообще-то.
– Раз шутишь – выкарабкаешься! – уверенно заявила подруга и крепко обняла меня. – Давай я за тортом схожу! С шоколадным кремом и орешками, как ты любишь!
– А как же твоя фигура? Целлюлит?
– Кому я по-настоящему нужна, полюбит меня и с целлюлитом на заднице.
На пороге уже подпрыгивала от нетерпения Лина.
– Тортик?!
Я через силу улыбнулась.
– А давайте! Сегодня же праздник. Будем гулять, девчонки!..
Ирка торопливо выбежала из
– Ты чего? – забеспокоилась я.
– Да так… – отмахнулась Ира. – Встретила кое-кого знакомого.
– Кого?
– Гуляли как-то вместе… Ты представляешь, в магазине никого. Наверное, все отсыпаются после вчерашнего…
Она болтала без умолку и доставала продукты. Я растерянно моргнула:
– Зачем столько?
– Есть будем! – улыбнулась подруга и позвала: – Лина! Беги сюда!..
Ира ловко расставила посуду, налила нам чай, и всё это с шутками, со смехом. Она отвлекала меня как могла, даже вытащила нас с дочкой погулять. Но… мне было плохо, и скрывать это становилось всё труднее. К своему стыду, я почти не выпускала гилайон из рук. Ждала, что Артём позвонит. Не знаю зачем: чтобы раскаяться или извиниться? Хотелось, чтобы это оказалось дурным розыгрышем, чтобы всё было как прежде. Не укладывалось в голове то, что случилось со мной!
А вечером в мою дверь позвонили. Я напряглась, хотя точно знала, что это не Артём: он всегда стучал, выбивая определённую комбинацию. Пока я думала, Беганская открыла дверь. На пороге стоял Филипп Вопилов и мой старший брат. Влад был сильно помятым и избитым. На рубашке темнели засохшие пятна крови, под глазом наливался фингал.
– Влад? Что с тобой случилось?
Фил подтолкнул ко мне брата, я едва успела подхватить его.
– Держи своего заступничка! Тёмыч замял это дело, но если твой братец ещё раз сунется к нему, больше жалеть не будет: прихлопнет как муху, – громко отчеканил лучший друг Воронцова.
Из кухни выскочила Ира.
– Ах ты, козлиная морда! – она зло уставилась на Вопилова. – Что, со своим дружком-мудаком думал, раз мы простые люди, то за нас заступиться некому?
Филипп снисходительно глянул на неё.
– Кому ты нужна, истеричка?!
Ирка замахнулась полотенцем.
– Я тебе сейчас покажу кому!.. Ах ты, паразит! … Зажравшаяся скотина! … От жира уже лоснишься!..
Ругательства перемежёвывались с хлёсткими ударами. К чести Фила, он только заслонялся и отступал, не тронув мою подругу. А потом шмыгнул из квартиры, громко хлопнув дверью. Беганская выскочила следом, что-то крича вдогонку. Я уже не слушала, присела рядом с братом.
– Как ты узнал?
– Ира позвонила… Рассказала о тебе и Воронцове.
Я сглотнула.
– Ты ходил… к нему?
– Мелкая, я, конечно, не самый лучший брат. Но если этот мажор думал, что за тебя некому заступиться, то он ошибся. Ты не смотри, что я битый. Ему тоже перепало.
Я невольно улыбнулась.
– Не ожидала от тебя… Ты же всегда говорил мне окрутить какого-нибудь богатейчика.
– Замуж выйти, – поправил брат, щупая языком разбитую губу. – А не быть любовницей. Жена это совсем другое – это быть на виду, не бояться людям в глаза смотреть. Это защита, фамилия. Дети, в конце концов…