И занавес опускается
Шрифт:
Я предпочёл бы избегать разговоров о подобных вещах в присутствии Изабеллы, но она, как и всегда, воспротивилась, когда я собрался поговорить с Алистером наедине, напомнив мне, что я пообещал полностью держать её в курсе дела в обмен на её помощь.
— К тому же, — добавила она, — вы же не думаете, что я не читаю газеты? Да, знаю, многие уверены, что это неподобающее занятие для юной леди, и разговоры о судах за непристойное поведение — не лучшая тема для разговора дам за ланчем. С другой стороны, большинство тем, которые мы обсуждаем с Алистером, не подходят
И она была права.
Я до сих пор полностью не понимал, что заставляет её проводить день за днём, помогая своему свёкру в криминологических исследованиях.
Ради её собственной безопасности, Алистер не допускал Изабеллу к допросам преступников и извращенцев. Но он целиком привлекал её ко всем аспектам своих исследований. Это был её собственный выбор, сделанный вскоре после неожиданной смерти мужа.
Я знал, что её работа с Алистером связана со скорбью по Тедди. Но ещё я осознавал, что дело не только в этом. Она была искренне заинтересована в преступниках и их преступлениях, ведь смерть Тедди так никто полностью объяснить и не смог.
Я не мог расспрашивать её об этом.
Вместо этого я поинтересовался тем, что беспокоило меня гораздо меньше.
— Почему вы так стойко защищаете Тимоти По? Вы ведь даже ни разу не встречались.
Она выпрямилась.
— А хотелось бы. В данном случае, полагаю, я бы лучше смогла разобраться в его личности, чем любой из вас.
Алистер побледнел.
— Ты не будешь с ним встречаться, пока мы полностью не удостоверимся, что По не убийца.
Конечно же, он помнил об огнестрельном ранении, которое чуть не отправило Изабеллу на тот свет всего четыре месяца назад. Это убедило его в опасности, которую представляют его криминологические исследования, поэтому с тех пор он стал ещё жёстче ограждать Изабеллу от рисков его работы.
— Я на минутку отойду.
Алистер сложил салфетку, поднялся из-за стола и направился к грузному, высокому человеку, только что вошедшему в ресторан. Стоящая рядом с ним миниатюрная женщина едва дотягивала ему до плеча.
Похоже, Алистер знал обоих, потому что помог даме снять шубу и повесил её на вешалку у стены.
— Оскар Хаммерстайн со своей женой, — просветила меня Изабелла.
Её глаза скользнули по висевшему на стене портрету широко известного тенора Энрико Карузо. Он занимал это почётное место, потому что в своё время был первым покровителем Мамы — самый преданный поклонник её стряпни, уговоривший Маму открыть свой ресторан, несмотря на возражения её мужа. А потом он пригласил в этот ресторан своих друзей-музыкантов, и с тех пор они были здесь завсегдатаями.
— Будем надеяться, что сегодня певцы из Метрополитен-оперы сюда не придут. Иначе мы станем свидетелями грандиозной стычки!
Я бросил взгляд на Хаммерстайна.
— Почему? Они не ладят?
Изабелла покачала головой.
— Они яростные соперники. Мистер Хаммерстайн — ревностный поклонник оперы, но он высказался о последних неутешительных стараниях Метрополитен. По сути, он приступил к созданию собственного оперного театра. Он строится
Да, проходил. Но на той улице было столько строящихся зданий, что я даже не заострил на них внимания.
Алистер вернулся за наш столик с широкой улыбкой.
— Итак, на чём мы остановились?
— Мы собирались отложить свои необоснованные подозрения в отношении мистера По, — без запинки произнесла Изабелла, — и рассказать Саймону, что нам поведали соседи Анни Жермен.
— Точно, — кивнул я.
Но тут наш официант — Жене, младший сын Мамы — принёс нам полную тарелку лингуине8 с острым соусом из моллюсков.
Мы подождали, пока он отошёл достаточно далеко, и продолжили разговор.
— Анни делила комнаты в доме на 37-ой улице с ещё двумя актрисами, которых мы вчера с вами мельком видели в гримёрной.
Алистер сперва наполнил тарелку для Изабеллы. В его голосе сквозило разочарование.
— Прошлым вечером они отправились с Джеком Богарти, и вероятно, рассказали ему всё, что знали, под воздействием чрезмерно выпитого в баре «Никербокер» алкоголя.
Я внутренне застонал, вспомнив двух блондинок, которые преданно ловили каждое слово, произнесённое репортёром. Была ли одна из них той, кто рассказал Богарти и Райли о столь тщательно охраняемом По секрете?
— Но с вами они тоже поговорили?
— Поговорили. Но сомневаюсь, что они были настолько же откровенны, как в компании Богарти после трёх бутылок шампанского, — Алистер нахмурился. — По большей части, они сообщили подробности своей повседневной жизни. Судя по всему, у них довольно жалкое существование: им едва хватает денег, чтобы прожить от понедельника до понедельника. Откладывать на будущее ничего не получается; всё уходит на оплату проживания и еду.
— Если Анни была в такой же ситуации, могла ли она задолжать кому-нибудь деньги? — начал размышлять я вслух. — И ввязаться в неприятности из-за долгов?
Изабелла покачала головой.
— Мы проверили. Флоренс и Фанни это отрицают. Анни не была привередлива и обычно тратила мало.
— Обычно?
Я отодвинул тарелку с лингуини. Надеюсь, неисчерпаемый запас кулинарных изысков на сегодня подошёл к концу. Я не привык за один раз съедать столько изысканных блюд.
— Похоже, около двух с половиной недель всё изменилось, — произнесла Изабелла. — В шкафу появились новые платья; каждое утро у кровати стоял новый букет цветов, а шею и запястья украшали новые безделушки.
— Судя по всему, у неё появился новый кавалер, — заметил я.
— Именно.
Алистер подозвал парнишку, заказал ещё вина, а затем продолжил:
— К сожалению, Анни его ни с кем не знакомила.
— Значит, они его не знают?
— В общем-то, да. Она никогда не приводила его с собой, даже не приглашала на спектакли.
— Но вы же узнали его имя?
Алистер и Изабелла обменялись взглядами и покачали головой.
— Вы хотя бы узнали, как он выглядел? — резко спросил я.