И жили они долго и счастливо
Шрифт:
На коня Кощей взлетел, Василиса еще ни разу не видела, чтобы кто-то так быстро взбирался в седло. Когда осела пыль на дороге, а сердце оставило попытки вырваться из груди, она спросила:
— Правда, что он бессмертный, бабушка?
Старушка пожевала губы, непонятным взглядом провожая непрошенного гостя. Лицо ее вдруг стало совсем старым, скорбным, и Василиса подумала, что Яга, должно быть, тоже прожила уже немало веков.
— Правда, — наконец ответила она. — И он заплатил за это страшную цену. А теперь давай в дом, у меня травы не разобраны.
Больше
— А правда, что он дев ворует? — спросила она однажды Ягу.
— Глупости не говори, — со злостью выплюнула старушка. — И давай поменьше о нем думай, да побольше делом занимайся. Как ты собираешься освоить магию, если не можешь справиться с уборкой?
И Василиса старательно продолжила выметать из избы сор.
Шло время. Кощей перестал обращать на нее внимание, лишь однажды, задержав на ней взгляд, вдруг спросил:
— Ну что, девица, петь еще не научилась?
Василисе вдруг стало стыдно. Она ведь хорошо пела, конечно, не лучше всех в деревне, но если больше никто не хотел, могла и запевалой выступить. И ничего, подхватывали. А тут… Да и Кощея она уже перестала бояться. Ездит почти каждую неделю, иногда реже, но ни разу и слова худого не сказал.
— Научилась, — тихонько ответила она.
— Вот и ладно, — вздохнул Кощей.
Хорошо хоть не попросил продемонстрировать.
А потом ей исполнилось шестнадцать. Отец позвал на разговор, сказал, что больше тянуть с замужеством не будет.
— Неволить не хочу, — сказал он. — Говори, коли кто люб, но ежели нет такого или не по нраву мне придется, сам тебе мужа приведу.
Василиса обмерла, но честно призналась, что нет никого. Отец отослал ее, и она бросилась в лес, к Яге, выплакаться.
Яга, вопреки своим обыкновениям, долго гладила по голове, а потом сказала странное:
— Что ж, может и к лучшему.
— К лучшему? — вскричала Василиса. — Замуж? Да знаешь ли ты… У большухи в черных девках ходить, перед мужем на коленях ползать, что я — не видела, не знаю?..
И снова ударилась в вой.
— Зато солнце будешь видеть. А коли совсем жизнь не мила станет, приходи сюда. Лес тебя укроет.
— Если я клятву дам, то придется держать, — сама не ожидая от себя такой серьезности ответила Василиса. — Ежели клятву дам… ежели женой буду… то уже навеки. И мужа я не брошу, не предам. Что о нем потом скажут? Каково ему будет?
— И правда, что скажут о муже? — раздалось задумчиво от двери, и Яга с Василисой резко обернулись. На пороге стоял Кощей. Лицо его было странно напряжено, и он истово тер левое запястье и, кажется, не замечал этого.
— Что скажут о муже, которого предала жена? И каково ему будет? И что же ты, Василиса, и правда будешь хранить клятву, даже вырванную против твоей воли?
Василиса оробела, но не ответить на этот вопрос было нельзя.
— Буду, — шепнула она.
— Так иди замуж за меня, — спокойно предложил он.
Яга нервно
— За вас? — переспросила Василиса.
— За меня, — кивнул Кощей. — Отец все равно найдет тебе жениха, будет выбирать побогаче, а богаче меня никого нет. Будешь одета и обута, сыта и согрета, будешь полноправной хозяйкой в моем царстве, иных там нет. Я за тебя твоему отцу богатый выкуп дам. А приданое твое мне без надобности.
Василиса попятилась, больно стукнулась спиной о стол, но даже не заметила этого.
— Но как же… Я не могу…
— Почему? Али не мил, али не люб? Или может слишком стар? — Кощей хмуро усмехнулся и принялся тереть другое запястье. — Так это ничего, стерпится, слюбится. Ну так что?
Страшно было ответить «нет». Не ответить — еще страшнее.
Василиса покачала головой.
— Что ж, — вздохнул Кощей, взглянул на руку, словно только сейчас осознал, что делает, отпустил запястье, нервно повел плечом, продолжил. — По доброй воли не получилось, значит, пойдешь за меня против воли. Не переживай об этом слишком сильно, твой отец бы тоже спрашивать не стал.
А дальше все случилось очень быстро. Василису смело с лавки, швырнуло из домика Яги, и вот она уже сидит на коне, впереди Кощея, а вот они уже скачут быстро-быстро, и все вокруг сливается в мешанину из зеленого и белого, а потом что-то вспыхнуло молнией, и стало темнее, и холоднее. И замок — черный, стылый, словно мертвый — обрушился на нее всею своей махиной, придавил, припечатал, лишил воздуха…
«А правда, что он дев ворует?»
Ох, как ошиблась ты, Яга.
— Нет, — шепнула Василиса, оказавшись во дворце и уже начиная понимать, что произошло.
Дыхание опалило ледяной воздух, разлилось в нем облачком пара.
— Нет! — закричала Василиса. — Не дам тебе клятвы.
— Дашь, — спокойно ответил Кощей. — Захочешь увидеть еще раз солнце, дашь.
—Яга… — начала было Василиса, но он перебил.
— Яга тебе не поможет, ей сюда дороги нет, забудь о ней.
Комната, куда он ее привел, больше напоминала камеру. Не было окна, зато была решетка в оконце на двери. Там была высокая кровать, укрытая шкурами, и сундук с платьями, каменьями, украшениями, но стены и пол были ледяными, все время было холодно, Василиса куталась во все подряд, впрочем, придя проведать ее по утру, и обнаружив почти замерзшую, Кощей смилостивился и дал дров для камина.
— Сама разожжешь? — спросил он.
Василиса метнула полный ненависти взгляд в камин, и дрова мгновенно оказались объяты пламенем. Кощей только рассмеялся. Но хотя бы стало теплее.
Но совсем плохо было без солнца. Без травы. Без земли. Без свежего воздуха. Сила в ней клокотала, но не могла найти выход, потому что была намертво связана с природой, с жизнью, которой здесь не было, и теперь Василиса стала понимать, что ее никогда не было мало, просто она не замечала ее, как не замечает рыба воду, в которой живет, а зверь воздух, которым дышит.