И жили они долго и счастливо
Шрифт:
Кощей отошел от нее, Василиса запрокинула голову и увидела небольшой столик возле кровати, заставленный склянками и флаконами. И судя по тому, как Кощей сейчас перебирал их, все это предназначалось ей.
— Тебя сорвало, — ответил Кощей. — Но ты каким-то образом справилась с этим, правда, едва не убила себя, чтобы не навредить другим. Руны на твоей спине притормозили процесс. Я не знал, что делать. Растерялся и не придумал ничего лучше, как утащить тебя в Навь через воду в озере. Ты потеряла сознание во время перехода, но это спасло тебя. Правда, наглоталась воды, наверное,
— Что это? — спросила Василиса, с трудом приподнимаясь и принимая из его рук кубок.
— Смесь из укрепляющих, — пояснил Кощей.
Василиса сделала небольшой глоток. На вкус было вполне терпимо, хотя и горьковато. Чем-то напоминало грейпфрутовый сок. Она зажмурилась и единым махом осушила кубок. Скривилась.
— Долго я проспала? — спросила она, пытаясь справиться с неприятным вкусом во рту.
— Три дня, — ответил Кощей, забирая у нее кубок и снова возвращаясь к своим склянкам.
— А Хугин и Мунин? Как они тут оказались?
— Нырнули за нами. У меня не было времени разбираться еще и с ними. Они не отходят от тебя, оно и понятно, тянутся к живому. Но вроде бы уже освоились. Так, давай-ка еще это, — и он протянул ей ложку с бурой маслянистой жидкостью.
В этот раз Василиса даже не стала ни о чем спрашивать, просто послушно проглотила и все. На вкус было отвратительно, зато боль в горле почти сразу прошла. И вообще стало полегче. Память постепенно возвращалась к ней. Она вспомнила про открытку, сообщения, остановленную машину… Вспомнила Баюна, распластанного на земле, Варвару на коленях…
Василиса со свистом втянула воздух и спрятала лицо в ладонях. Стыдно было до мыслей о том, что лучше бы она так и осталась в озере.
— Боги, — прошептала она, — что я наделала?..
— Хороший вопрос, — спокойно ответил Кощей. — И я хотел бы знать на него ответ. Что произошло?
— А что ты знаешь?
— Пока я искал тебя в парке, встретил Баюна, и он был малость не в себе. И Варвара выглядела уж больно бледной. Но это все не важно. Почему тебя сорвало, Василиса?
— Я решила, что ты изменяешь мне с Варварой, — едва слышно пролепетала она.
Сейчас эта мысль выглядела абсолютно абсурдной. Как она могла предположить такое?
— Что за бред? — озадаченно поднял брови Кощей. — С чего тебе это вообще пришло в голову?
— Она написала тебе сообщения на рабочий телефон. Просила о встрече в парке. Они показались мне странными. И Марья сказала…
— Марья?!
Он перевел на нее ошарашенный взгляд.
— Это отдельная история…
— А мы никуда не торопимся.
И Василиса рассказала ему все. С самого начала. Что почувствовала, когда вспомнила его. Свой ужас от осознания, что могла потерять лучшие годы в своей жизни. Как ранило ее, что он скрыл от нее правду про Марью. Про разговор в землянке. И про то, какой виноватой она чувствует себя перед Настей и Соколом. Как к ней заявилась в образе Моревны чужая сила. Как она не смогла связаться с ним и как плохо ей было от того, что он ушел.
— Ты не все рассказала, — недовольно заметил он. — Ты бредила, Василиса. И среди прочего чаще всего упоминала про сорок восемь человек, которых я заживо кинул в костер, и еще звала Алексея и просила у него прощения. За что?
Василиса закрыла глаза. Хотелось свернуться в клубочек, накрыться одеялом. Но от ее мужа было не спрятаться, это она точно знала. Она нашла точку на стене, сосредоточилась на ней. Просто не думать о том, о чем она будет говорить. Удавалось же ей не думать об этом целых двадцать лет.
— Это из-за Елисея, — ответила она. — Я перепутала его с Алешей. На целую секунду мне показалось, что мой сын снова рядом со мной, что я могу до него дотронуться…
— Ты никогда не говорила, что скучаешь по нему… — нахмурился Кощей.
Точка на стене не помогала. Василиса закрыла глаза.
— Скучаю — это не совсем верное слово. Вместе с ним в тридевятом я оставила половину себя.
— Не понимаю.
Не понимает… Василиса вдруг ощутила приступ жуткого раздражения, почти гнева.
— И не поймешь, — зло оборвала она. — И именно поэтому я молчала. Нет смысла без конца мусолить то, что нельзя исправить. Ведь по той же причине ты молчал про душу, и про Марью, и про ритуал этот чертов, чтоб его к Горынычу! — неожиданно для себя взорвалась она, по щекам покатились слезы, она распахнула глаза и встретилась с ним взглядом. — Потому что ты понятия не имеешь, что такое быть родителем, иметь ребенка! И зачем обсуждать друг с другом то, чего мы не можем понять!
Василиса села, а потом, пошатываясь, встала с кровати. Лежать дальше значило оставаться в уязвимом положении. Сейчас она не могла себе этого позволить. Она ухватилась за стойку, выполняющую роль опоры для балдахина.
— Что бы ты мне сказал? — воскликнула она, будто боялась, что если будет говорить тише, он не услышит. — Отпустить и жить дальше? Или еще хуже: потащил бы меня к нему… И как бы это выглядело? Здравствуй сынок, вот она я, твоя пропавшая мать, которая за двадцать лет не удосужилась передать тебе ни единой весточки! А это мой новый муж — Кощей Бессмертный. Да-да, тот самый, которого вроде как убил твой отец, когда вроде как спасал меня из плена. Выдели ему место за столом получше! Так? Так ты себе это представляешь? Что ты молчишь! Отвечай же, раз так хотел это услышать!
Она окончательно расплакалась, и Кощей поймал ее в свои объятия.
— Он никогда-никогда меня не простит, — прошептала она между всхлипами. — И никогда не поймет. Выйдя за тебя замуж, я уничтожила последнюю возможность восстановить отношения с сыном. Можешь считать, что я предпочла тебя ему. Знаю, это польстит твоему самолюбию.
— Ты специально пытаешься ужалить посильнее? — без всякого недовольства спокойно поинтересовался он.
— Да, — вдруг серьезно ответила Василиса. — Я так всегда делаю, когда мне страшно и нужно защититься. Бью в самое слабое место. Я поступала так с Иваном, и за это он меня ненавидел.