Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора
Шрифт:
Она рассеянно кивнула и откинулась назад, упираясь руками в землю.
– Очевидный вопрос, Шелк.
– Женщина замолчала, собираясь с мыслями.
– Я сражалась на войнах, знаете ли.
– Каких войнах?
Она удивленно повернула голову.
– Что? Войнах света и тьмы, разумеется.
Дыхание вырвалось, показывая его волнение. "О, конечно..."
Женщина продолжала, кажется, не видя его удивления.
– Я была в свите у... одной из офицеров Оссерка. Неофициально их все звали Дочерями Света. Анди так и не привыкли к воинскому ремеслу. В отличие от нас. У нас были традиции старинного
– Она сжала губы и опустила голову.
– Однако я утеряла к ним вкус. Постепенно начала... восхищаться... одним из вождей Анди. И увидела в борьбе... самоуничтожение.
Голова ее поднялась, вероятно, озирая незримую колонну магии Лиосан.
– Я сбежала из кровавой бани, - проговорила она почти сонно.
– Нашла эти перекрестки. Здесь и сижу на стуле, стараясь установить мир. Стараясь строить, не разрушая. И, - пожала она плечами, - появились вы.
Шелк не понимал, что сказать. Как ответить на такие признания? Он снова кашлянул.
– Ну... мы благодарим вас за все сделанное.
Она печально улыбнулась.
– Спасибо.
Не совладав со тревогой, он добавил: - А Рилландасас? Вы не страшитесь его?
– Страшусь? О да, весьма сильно. Но знаю, что он мне не повредит.
"А мне", задумался Шелк. Возможно, она сочла личную безопасность распространившейся и на него - остается лишь надеяться, что это не заблуждение. Вспомнив, как она рассказывала о вызовах зверю-человеку, он решил не обнажать оружия, изображая полнейшую беззащитность, что давно стало его специализацией.
Потому она и привела его? Из-за этого необычного таланта? Что ж, скоро будет случай выяснить...
Ночь сгущалась. Они ждали. Наконец он ощутил полнейшее утомление. Глаза слезились, голова постоянно падала. Невзирая на страх и холод, он сдался, повалившись на землю. Положил голову на руку и уснул.
Разбудила его вонь. Навязчивый звериный мускус проник в беспокойные сны, нос сморщился, во рту скопилась слюна. Удушье разбудило мага, он вскочил и скорчил гримасу.
– Что тут...
Краткое движение руки Шелменат успокоило его.
Она стояла лицом к западу. Он тоже с трудом встал, чуть не запутавшись в ноющих ногах. Было светло, хотя солнце еще не заползло на край горизонта. Полосы облаков раскрасились розовым и золотым. Ветер пробирался под куртку и рубашку, заставляя дрожать.
Что-то приближалось. Бежало тяжелой рысью, качаясь в стороны, выбрасывая вперед толстые, серые в тусклом свете лапы. Шелк наблюдал, руке не терпелось схватиться за оружие. Зверь застыл, поднимая черный нос и осторожно принюхиваясь.
Зверь-человек осторожен? Вот так откровение. Но Шелк вспомнил рассказы о множестве охот, выходивших против него. Все охоты оканчивались одинаково неудачно.
Удовлетворившись, зверь начал взбираться на холм. Шелк не утерпел, отступив и почти прижавшись к Шелменат. Зверь становился все солиднее, пока пораженный маг не осознал, что даже на четырех лапах он вдвое выше человека, а встав на дыбы, окажется втрое выше. Спутанная тускло-желтая шерсть приобретала белесый оттенок на горле и груди. Мышцы облепляли толстые лапы, длинные пальцы оканчивались янтарными когтями длиной с добрые кинжалы. Черная вытянутая морда напоминала и шакала, и гончего пса, но блестевший в глазах явный интеллект скорее вызвал ассоциации с волком. Рилландарас оказался необыкновенным примером
Существо подскочило к ним. Шелк едва подавил вопль паники и весь сжался. Но Шелменат подняла руку в приветствии. Маг застыл на месте и тут же, к своему удивлению, пал на одно колено. Ему казалось, что предел ужаса уже достигнут - но тут зверь заговорил, испуская вполне членораздельные для такого чудища слова.
– Шелменат, привет тебе, - прорычал он грубо и скомкано.
– Мой враг... моя любовь.
– Не ищу твоего внимания, - сказала она, - но спасибо.
Выпрямившись, тварь заслонила их, словно бледное облако. Указала когтистой лапой на Шелка.
– Что это, твоя ловушка? Любимая, я должен отвлечься, и он нанесет гибельный удар?
Защитница покачала головой: - Нет. Не ловушка. Всего лишь тот, кто станет беречь мою спину на равнинах. Боюсь, путешествие по ним опасно.
Ответом стало нечто среднее между заполошным лаем и смехом.
– Поистине. И я говорю: ловушки не нужны, ибо ты уже пленила меня.
Улыбка Защитницы была мягкой, но и грустной.
– Это станет очередной историей о разлученных звездами любовниках? Древней сказкой об ужасном чудовище и рабстве красоты?
– Ты ужасаешь меня, верно.
Шелменат засмеялась так легко, что Шелк ощутил в животе укол ножа зависти. Но ее улыбка погасла. Женщина крестила руки на груди.
– Я ищу твоего согласия. Хочу, чтобы ты напал на захватчиков из Кана.
Зверь глухо зарычал, сама почва под ногами Шелка завибрировала.
– На равнинах много куда более легкой добычи, - ответил он неохотно.
– Ты отвергаешь мою просьбу?
Зверь не отвечал. Лишь хриплое дыхание оглашало рассвет. Он оглядывался, словно ища врагов.
Он чего-то боится, сообразил Шелк. У Шелменат есть что-то против него.
– Мне отменить запрет на торговлю и путешествия по равнинам? Пусть фактории строятся на месте каждой стоянки? У каждого брода и на каждом крутом холме? Что станет с сетийцами? Что будет с тобой, когда города возрастут вокруг охранных постов? Когда добычи станет мало, когда плуги взроют почву? Куда же ты убежишь?
Тварь махнула тяжелой лапой, рыча и шипя.
– Здесь ты чудовище, Шелменат. Ответ тебе ведом.
Она вздернула подбородок, поджала губы.
– Отлично. Повинуйся же.
– Да будет по-твоему. Любовь остается величайшим моим врагом. И та, что пленила меня.
Шелка посетило видение подземной камеры, каменного гроба и лязгающих, шелестящих во тьме цепей. Зверь наделен предзнанием? Возможно, дар пророчества все же делает его неким богом.
Шелменат вежливо кивнула.
– Мы закончили. Гони их из северного края.
Зверь склонил громадную уродливую голову: - Сделаю как приказываешь, - и тут же повернулся и встал на все четыре лапы, почти сразу ускорившись быстрее любого коня.
Шелк и Шелменат следили, как он пропадает меж холмов. Солнце взошло на востоке. Волшебница протяжно вздохнула и потерла руку. Шелк нашел, что ее настроение стало меланхоличным, даже полным сожалений. А он, не ведающий подобных переживаний, ощущал лишь ревность.
***
Она стояла на крыше в ночной тишине, озирая большой двор на северной стороне города. Казалось, странный феномен, пробуждение Куральд Галайна, Старшего Садка Тьмы, возник именно там.