Иан К. Эсслемонт Печаль Танцора
Шрифт:
Ей хотелось разгадать тайну, но она осторожничала. Это изменница, жрица Старшей Тьмы? Или одаренный исследователь-тавматург, выходец с Джакуруку? Возможно, это даже кто-то из ее братьев или сестер. Не все учтены. Столкновение может вызвать ссору... и город вряд ли ее переживет.
К"рул не будет доволен.
Она опустила взгляд на руки, поворачивая их, словно увидев в первый раз. Такие грубые, такие неловкие инструменты. Как тяжело быть последней. Последней, дающей себе роль, личность или манифестацию - назовите как угодно. Не то, чтобы ей остался большой выбор в изменении
Но королевство смертных остается ее владением. Как и участь каждого смертного.
Она сжала кулаки. Ощутила, как скользят сухожилия, сходятся кости; почувствовала пульс крови. Что за хрупкий сосуд. Удивительно, что им хоть что-то удается. А ведь творят чудеса!
Вот загадка за пределами возможностей разума. Как такое возможно? Ей и сородичам чего-то недостает? В них таится порок? Что ж, она решила провести жизнь в поисках ответа.
Тут она скорее ощутила, нежели услышала легкие шаги, и голова опустилась в разочаровании.
– Я думала, мы достигли соглашения с вашими хозяевами, - произнесла она.
– Мы признаем лишь одного хозяина, - ответил голос сзади.
Она обернулась и увидела четыре фигуры в черном облачении.
– Идите назад, спросите, какова его воля.
– Мы не примем приказов от тебя, - сказал другой.
Она поглядела на него.
– Это был не приказ. Путь выхода. Советую им воспользоваться.
– А мы советуем тебе покинуть город. Иных привилегий не обещаем.
Она глубоко вздохнула, усмиряя негодование. Сказала медленно и размеренно: - Никогда я не участвовала и не желала участвовать в ваших мелочных спорах.
– Тогда ты вынуждаешь нас действовать, - ответил второй. Все четверо зашевелились, готовя бойцовские клинки, черные как ночь.
Она застыла лишь на мгновение, и тут же черепица под ногами покрылась слоем льда, воздух затрещал вокруг. От нее бежали струйки тумана, завиваясь и распространяясь. Она указала рукой на одного Ночного Клинка, и тот задохнулся, хватаясь за горло и давясь кристаллами инея. Повалился навзничь.
Остальные напали на нее.
Женщина отмела все выпады. Запястья первого противника сломались, промерзнув. Клинок второго разлетелся на осколки, едва коснулся ее, тело третьего упало в одну сторону, голова в другую, когда ребро женской ладони продавило шею, будто тонкую ткань.
Двое первых сипели, не в силах даже закричать. Вскоре они умерли.
Женщина склонилась около одного, изучила лицо под капюшоном. Лед блестел на одежде. Она следила, как кристаллы наползают на глазницы, превращая молочно-белые глазные яблоки в подобие камня.
– Я Сестра Холодных Ночей, - сообщила она трупу.
– Не испытывайте мой гнев.
Выпрямилась, снова поглядела на руки и тихо выругалась. Не этого ожидал от нее К'рул. Женщина перешла крышу и спустилась на улицу, все еще раздраженная: испорчено одно из лучших мест для наблюдения.
***
Халленс держала всех в полной готовности дни и ночи после откровения Ночного Клинка об атаке на Защитницу. Но ничего не менялось. Не было ни тревоги, ни обысков,
Это, думалось Айко, самый странный из домашних арестов. Единственная перемена была определена самими Танцовщицами: никто не ходил в одиночку, ночные дозоры удвоились, для прочих был назначен своего рода комендантский час.
Вопросы относительно нового порядка встречались Халленс молчанием. Айко тоже оставалась для сестер мишенью насмешек. Возможности побеседовать с командиром наедине не выпадало.
Ситуация требовала от нее терпения большего, нежели она могла проявить. Презрение и надменность сестер злили ее сильней, чем она ожидала. Неужели положение так значимо? В конце концов она разочаровалась в себе.
Уже давно она привыкла считать чужое мнение совершенно не важным. Знала себе цену, а те, что не понимали, казались ей дурами. Но сейчас, глядя через закрытое ставнем окно, яростно сжимая кулаки, она начала сознавать, кто оказался в дурах. Если все вокруг считают тебя глупой - так оно и есть. Так она и войдет в историю. Интересующиеся прошлым скажут: "Эта дурочка? Бесполезна". Так и будет записано, ибо история аккуратна, как ее летописцы.
Как назло, сейчас худшие противницы собрались вокруг нее.
– Это по твоей милости, значит?
– спрашивала Ивонна.
Отвернувшись к окну, но отлично их понимая, она отозвалась: - Что по моей милости?
– Новые правила. Запреты.
– Вам какое дело? Никуда и не ходили.
– Ты пыталась сбежать?
– взвизгнула Торрал.
– Ты предала нашего господина, короля?
Айко развернулась к ней - не самой умелой фехтовальщице, но самой сильной и злобно-грубой.
– Не беси меня, Торрал, - сказала она, но голос прозвучал уныло даже для ее ушей.
Глаза женщины зажглись от возможности причинить боль.
– Я даже не вспотею.
– Играйтесь в другом месте, дуры.
Торрал капризно искривила губы.
– Ох, бедняжка Айко. Бедная девочка. Побежишь к Халленс, да?
Айко закатила глаза к потолку и протяжно прошипела сквозь зубы.
– Хорошо, идем. Померяемся. Все равно я устала до смерти.
Кривая улыбка Торрал стала еще уродливее.
– Ты глупее, чем я думала!
– Она рванулась к главному залу, за ней потянулась "свита".
– Учебные клинки сюда!
– кричала она.
Айко не сопровождал никто.
Все сестры собрались вокруг них. Мебель и ковры торопливо распихали к стенам. Айко разделась до свободных брюк и туники, сняла сандалии. Одна из сестер, Рей, поднесла деревянный меч для упражнений.
– Она будет бить по ребрам, - тихо подсказала Рей.
– Знаю. Спасибо.
Рей кисло улыбнулась ей.
– Лучше победи, иначе она станет совсем несносной.
– Будто я не знаю.
– Айко озиралась. Увидела Халленс в толпе, руки сложены на груди, во взоре едва скрываемое недовольство. Но вмешиваться не собирается. Нет, поняла Айко, лучше дать девочкам выпустить пар. Впрочем, ей, лежащей в пыли с проломленным черепом, от этого будет не легче.