Идеальная смерть Мияко Сумиды
Шрифт:
– Вот мой дом, – проговорила она, останавливаясь, – Можешь возвращаться.
Я обвел взглядом скромное четырехэтажное здание с белыми стенами. Входные двери жались друг к другу и, вероятно, вели в однокомнатные квартирки.
– Ты одна живешь? – спросил я.
Мияко кивнула:
– Дом моих родителей слишком далеко от кампуса. Мне не хотелось тратить много времени на дорогу.
– Понятно, – буркнул я. – Ну, до завтра. Спокойной ночи, Мияко!
– Спокойной ночи, Рюсэй!
Мияко улыбнулась и давай подниматься по лестнице. Я притворился, что ухожу, но через два шага оглянулся. Мияко смотрела на меня. Мы оба расхохотались.
– Иди уж! – крикнула она.
Я помахал ей, сделал восемь шагов и обернулся в последний раз. Мияко входила в квартиру на втором этаже, третью справа. Вдруг номер ее квартиры – двадцать
По пути домой я заглянул в мини-маркет за бутылкой умэсю [4] . Ликер я выпил один в своей комнате. Во время утренней уборки Фуми наверняка увидела бутылку, но, как всегда, не сказала ни слова.
За ликером я размышлял о том, что узнал о Мияко за день. Она плохо рисует, покупает одежду на распродаже в Синдзюку и не любит детей.
4
Умэсю – ликер из слив умэ, сётю и сахара. Умэсю имеет кисло-сладкий вкус, содержание алкоголя обычно в районе 10–15 %.
Первые робкие шажки на долгом пути. Но если не останавливаться, однажды они при ведут меня к сердцу Мияко Сумиды.
Дорогой Рюсэй!
Как твои дела? Надеюсь, все в порядке.
В это время года в Токио уже начинается листопад. На улице холодно и ветрено, особенно ночью. Одеваешься ты легко, поэтому, пожалуйста, хотя бы шарф повязывай, чтобы не простудиться.
Я в деревне, где выросла моя прабабушка. Ехать я побаивалась: деревня отдаленная, до нее можно добраться только пешком, да и прежде меня в эти края не заносило. Но здесь очень красиво и мирно. Деревня на вершине горы, воздух прохладный и свежий. Жителей немного, семей тридцать, в основном фермеры.
Остановилась я у дальней родственницы, которая открыла здесь медицинскую клинику. Во второй половине дня она дает бесплатные уроки для местных детей. В обмен на кров и питание я взяла на себя часть повседневной работы в этой своеобразной школе. Ученики у нас разные, от шестилеток до подростков, которые либо вот-вот уедут из деревни, либо останутся здесь навсегда.
Мою тетю – я называю ее так, хотя на деле она ближе к кузине, – зовут мисс Суги. Сорокалетняя, незамужняя, она здесь единственный доктор. По слухам, она работала в Токио, в большой университетской больнице. Иногда сюда приезжают волонтеры, в основном студенты университетов, но сейчас мы вдвоем с мисс Суги, потому работы много.
Встаю я в районе пяти утра и занимаюсь уборкой. На мне дом, в котором расположена клиника, и соседний, в котором живем мы с мисс Сути. По ее словам, в наш дом при необходимости подселяют больных, хотя сейчас в стационаре никого нет. Еще я готовлю и составляю планы уроков, занимаюсь огородом и домашними животными. У клиники две своих коровы, четыре козы и дюжина цыплят. Представляешь, я научилась доить коров и коз. Сперва было тяжеловато, но я привыкла.
Уроки начинаются после обеда, когда большинство учеников возвращаются домой с полей, где помогают своим семьям. Они приходят в полдень, вместе едят, потом делятся на группы и выполняют задания, которые мы им даем.
Я заметила, что по уровню подготовки они на годы отстают от нас в их возрасте. Но мисс Суги говорит, что этого достаточно. Мол, большинство наших учеников проживут всю жизнь в деревне и унаследуют семейные фермы. Кое-кто устроится на фабрики, где нужно лишь начальное образование.
Ученики, мечтающие перебраться в большой город, попадаются редко. Уехавшие родную деревню не навещают. Мисс Суги надеется, это потому, что новая жизнь накрывает с головой, а я опасаюсь, что те люди не могут найти постоянную работу, а вернуться домой ни с чем стыдятся.
Еще я учительствую – веду уроки рисования. Помнишь, Фуми-нэ вечно смеялась над моими рисунками? Признаю: таланта твоей старшей сестры у меня нет, но за несколько месяцев она прекрасно меня подготовила. Результат налицо. Кое-что из советов Фуми-нэ я передала своим ученикам. У некоторых из них явные способности к рисованию. Я предложила мисс Суги съездить в город на арт-рынок и продать их работы. Ей моя мысль понравилась, только непонятно, как спустить рисунки с горы. Об этом нужно подумать, но сама возможность интригует.
После окончания уроков клиника затихает. Обычно я занимаюсь уборкой, а мисс Суги готовит ужин. Вечерами
Уже перевалило за полночь, завтра мне рано вставать, так что на этом я закругляюсь. Скоро напишу тебе снова.
3. Погожим июльским днем
Через год после первой встречи я присутствовал на прощании с Мияко. Когда я приехал, в похоронном бюро уже собралось немало посетителей. Первой из знакомых я увидел Сачико. Она всхлипывала, стиснув белый платочек. Чи подошла к ней и обняла. Глаза у обеих девушек покраснели и опухли от слез. Неподалеку стояли Тоши и Дзин в неудобных черных костюмах. Заметив нас с сестрой, они неловко поклонились, и мы ответили тем же. Странно было видеть их такими серьезными.
– Давай зайдем в зал, – сказал я сестре.
В зале было тесно от посетителей. Одетые в черное, они смотрели на гроб, украшенный гвоздиками и хризантемами. На алтаре стояла обрамленная фотография Мияко. Казалось, снимок взяли со студенческого билета – Мияко на нем не улыбалась.
Вглядываясь в фото, я наконец понял: гибель Мияко я не осознаю, даром что пришел проститься. Для меня она временно отсутствовала, как было последние несколько месяцев. Девушка на фотографии совершенно не напоминала знакомую мне Мияко. Закрыв глаза, я услышал ее резкий, упрямый голос, ее несдержанный смех. Я вспомнил, как прошлым летом во второй раз позвал ее на свидание.
Мы читали в университетском парке, и Мияко проговорила:
– Те девчонки решили, что у нас свидание. Почему ты ничего им не сказал?
Я оторвался от книги. Мимо шла стайка девушек. Они косились на нас, хихикали, присвистывали. Я узнал в них старшеклассниц из своей школы.
Тем летом на улице было хорошо – свежо и ветрено. Мы решили читать не в библиотеке, как обычно, а в парке. Мияко собрала волосы в пучок простой черной резинкой, но ветер его растрепал.
– Они сплетничать начнут, – посетовала Мияко.
– Угу, – промычал я и поднял голову. – Это же классно! Сплошные плюсы, да?
Мияко зацокала языком:
– Потому что меньше девчонок станут тебя доставать?
Я продолжал читать, вернее, делать вид, что читаю, не усваивая ни одного слова на странице.
Подавшись к Мияко, я уловил клубничный аромат: она всегда пользовалась одним и тем же шампунем.
– Ну, что думаешь? – прошептал я. – Эти сплетни следует пресечь?
Мияко отстранилась и пожала плечами:
– Каким образом? Мы побеседуем с каждой из девчонок?
– Нет, я… Я не об этом, – проблеял я.
Мияко заглянула мне в глаза, и у меня снова подскочил пульс. Глубоко вдохнув, я вспомнил признание, которое столько раз проговаривал бессонными ночами. Слова вырвались сами собой.
– Ты мне нравишься, – выпалил я.
Мияко нахмурилась.
– Я хочу встречаться с тобой. Стань моей девушкой! – частил я.
Мияко молча заливалась краской. Ну, это, по крайней мере, лучше, чем безразличие.
– Не смешно, – наконец произнесла Мияко.
– Я и не пытался тебя рассмешить.
Я нервно сглотнул.
Мияко поднялась:
– Довольно, Рюсэй, ты перегнул палку.
– Мияко, настроен я серьезно, и ты это понимаешь.
«Прекрати!» – говорила ее напряженная поза, а я не мог.
– Пожалуйста, давай хоть попробуем! – не унимался я.
– Нет! – отрезала она. – Я же говорила, что ничего у нас не получится.
Мияко развернулась, и ушла без оглядки.
Потрясенный до глубины души, я попробовал сосредоточиться на книге. Нужно же как-то успокоиться… Нет, бесполезно. Погожим июльским днем я во второй раз признался в своих чувствах любимой девушке, а она отвергла меня, и глазом не моргнув.
Обратная поездка в Уэно казалась нескончаемой. Целую вечность пассажиры садились на автобус, целую вечность водитель кружил по улицам. От скрипа дверей на каждой остановке меня замутило, от шумных подростков в хвосте салона заболела голова.
Кондиционер работал на полную мощность, морозя пассажиров, но я прислонялся к окну и грелся на полуденном солнышке.
На очередной остановке в автобус сел мужчина средних лет в костюме с потрепанным кожаным портфелем в руках. Оглядев салон, он выбрал свободное сиденье передо мной. Едва поездка продолжилась, новый пассажир достал из портфеля газету.