Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
г.), философия не подвержена (пока?) ощутимому властному давлению24,
зато столичные философы активно привлекаются для медиа-проектов
(«фабрик смыслов») и даже пропагандистских ТВ-программ,
легитимирующих режим. Острота конфликта между «провинциальным» (прежде всего, аналитическим,
феноменологическим и постмодернистским) и «туземным» (соскользнувшим
в православно-патриотическую державность) направлениями ярко проявляется на Российских философских
конгрессах (см.
Что же мы можем почерпнуть полезного из прослеживания связей
между философским процессом и циклической динамикой социально-
политической истории России?
Объяснение особенностей российской философии
Прежде всего, российские циклы оказываются во многом
ответственны за явную расщепленность, расколотость отечественной
философии по нескольким линиям размежевания:
западническая «провинциальная» / почвенническая «туземная»,
официальная-лоялистская/неофициальная-протестная,
академическая-систематическая/внеакадемическая-«жизненная»,
«свободная»,
религиозная / атеистическая или секулярная [Розанов, 1903;
Лосев, 1991; Атманских, 2008; Красиков, 2008].
24 Давление все же начинается, см. главу 7.
98
Сама такая разделенность не является пороком. Разномыслие и
интеллектуальный конфликт — это живой сок развития философского
мышления [Коллинз, 2002]. Беда в том, что настоящий плодотворный
конфликт, т. е. бурные и продолжительные споры с углублением
аргументации в статьях и книгах — это, скорее, исключение
в российской истории мысли (таков был спор между первыми
славянофилами и западниками).
Привычный паттерн для отечественной философии, как и для
гуманитарии в целом, — разбредание потенциальных оппонентов по
разным журналам, университетским кафедрам, профессиональным
сообществам и дальнейшее камлание уже только для своей
«понимающей» аудитории (более детально о характеристиках
«(не)мыслящей России» см. гл. 8).
В чем же дело? Причина видится в отсутствии какой-либо связи
между успешной, убедительной аргументацией в споре
и репутационными (а также сопутствующими академическими,
карьерными, материальными) наградами. Спорить с соотечественниками невыгодно и даже опасно. Типичным, а значит во
многих отношениях полезным, является почти повсеместное
признание низкой, не стоящей внимания, значимости трудов ныне
живущих коллег (кроме своих начальников и научных руководителей,
разумеется).
Для «провинциалов» референтные философы живут только на
Западе (от Вольтера и Канта—Гегеля—Шеллинга
Делеза, Лиотара и Жижека), для «туземцев» референтными являются
лишь умершие российские предшественники (от А. Хомякова,
К. Леонтьева и Н. Данилевского до И. Ильина). Но и в каждом лагере
философы также расходятся по изолированным «полянам».
Среди «провинциалов» сторонники постмодернизма, аналитизма,
феноменологии, хайдеггерианства, левой философии и проч. не видят
и не хотят видеть друг друга. Показателен журнал «Логос», пожалуй,
демонстрирующий наиболее высокий уровень эрудиции авторов и
рафинированности текстов. За редкими исключениями статьи здесь
имеют сугубо комментаторский характер по отношению к тому или
иному фрагменту западной интеллектуальной традиции. Дискуссии
между российскими философами, тем более продолжающиеся
продуктивные споры между представителями разных направлений и
традиций, здесь отсутствуют.
Взаимная изолированность сторонников государственничества и
имперства, православной идеи, русского национализма,
дохристианских славянских культов не столь велика, но и здесь
содержательных споров не возникает. По-прежнему в каждом из этих
секторов царят антизападническая риторика и комментаторское
прославление своей специфической, почвенной «классики».
99
С чем же связана воспроизводящаяся «партийность» и
периферийность российской философии? Известны факторы
центральности, или «столичности» в интеллектуальном пространстве
[Коллинз, 2002], и практически все они в России отсутствуют.
Нет сети конкурирующих паритетных центров (лучшие силы —
в Москве, за немногими исключениями остальная философия в России
вторичная, ученическая, киснущая в самоизоляции). Гиперцентрализация
финансовых ресурсов, сосредоточение организационных основ интеллектуальной деятельности в столице —
таков известный фактор российской жизни, связанный с
авторитаризмом власти, установкой правящих групп на облегченный
контроль над финансовыми ресурсами и идеологическими,
культурными процессами.
Западнически ориентированные «провинциалы» вторичны — им
нечего предложить своего для мировой философии, где по-прежнему
доминируют Франция, Великобритания и США. Почвеннически
ориентированные «туземцы» зациклены на «величии и
предназначении России», что никому больше в мире не интересно.
«Провинциалы» (обычно живущие в двух наших столицах и