Идентичность: юность и кризис
Шрифт:
На примере биографии Джеймса можно изучать затянувшийся "кризис идентичности", а также возникновение в новой и склонной к экспансии американской цивилизации "self-made" идентичности. Мы не раз будем возвращаться к Джеймсу, но сейчас в поисках другого определения обратимся к суждению, утверждающему единство личной и культурной идентичностей, берущих начало в прошлом народа. Обращаясь к членам общества Бнай Брит в 1926 г., Зигмунд Фрейд сказал:
"Меня не связывали с еврейством (признаюсь в этом к своему стыду) ни вера, ни национальная гордость, потому что я всегда был неверующим и не получил религиозного воспитания, хотя уважение к тому, что называют "этическими нормами" человеческой цивилизации, мне прививалось. Я всегда старался подавлять в себе склонность
29
тройства. Кроме того, было ощущение, что именно своему еврейскому происхождению я обязан появлению у меня двух черт, свойственных мне в течение всей моей трудной жизни. Будучи евреем, я чувствовал себя свободным от многих предрассудков, ограничивающих интеллект других людей; будучи евреем, я готов был примкнуть к оппозиции, не заручаясь согласием "сплоченного большинства"3.
Ни один перевод не передаст изысканного стиля немецкого оригинала: "смутные эмоциональные силы" - "dunkle Gefuehlsmaechte". "Сохранение интимности, общности психологического устройства" - "die Heimlichkeit der inneren Konstruktion" - то есть не просто "психологического" и, конечно, не "интимного" - речь идет о глубокой общности, знакомой лишь тем, кто ее испытал, и выразимой не в понятии, а в мифе.
Эти основополагающие заявления взяты не из теоретических работ, а из конкретных посланий: из письма к жене от поздно женившегося человека, из речи к "братьям" от оригинального наблюдателя, которого долго не понимали коллеги. Однако при всей их поэтической непосредственности они - продукт изощренного ума и поэтому почти полно иллюстрируют основные параметры положительного ощущения идентичности. Гений с изощренным умом - это, конечно, особая идентичность, с особыми проблемами, которые часто вызывают в начале карьеры продолжительный кризис. И все же он дает первичную формулировку того, что мы потом изучаем как нечто общечеловеческое.
Это единственный случай, когда Фрейд использовал термин "идентичность" не просто мимоходом, а в очень существенном этническом смысле. И, как и следовало ожидать, он точно указывает на те стороны проблемы, которые я назвал зловещими и вместе с тем очень важными - тем более важными, чем "труднее они поддаются выражению словами". Ведь "сознание внутренней идентичности" у Фрейда включает в себя чувство горькой гордости, сохраненное его рассеянным и часто презираемым народом на протяжении долгой истории гонений. Оно коренится в особом (в данном случае интеллектуальном) даре, который успешно преодолел ограничение его возможностей со стороны враждебного окружения. В то же время
30
Фрейд противопоставляет позитивную идентичность бесстрашной свободы мыслить негативной черте "народов, среди которых мы, евреи, живем", а именно "предрассудкам, ограничивающим интеллект других людей". И тогда мы понимаем, что ^идентичность человека или группы может быть соотнесена с идентичностью другого или других и что гордость за сильную идентичность может свидетельствовать о внутренней свободе от более влиятельной групповой идентичности, например идентичности "сплоченного большинства"^ В утверждении, что те же исторические обстоятельства, которые ограничили интеллектуальную свободу предвзятого большинства, интеллектуально укрепили изолированное меньшинство, слышится беспредельное торжество. Ко всему этому мы вернемся при обсуждении национальных отношений4.
А Фрейд идет дальше. Он мимоходом признает, что должен был "подавлять в себе склонность к национальной гордости", характерную для "народов,
Эти два высказывания и биографии их авторов выявляют несколько параметров идентичности и в то же время позволяют объяснить, почему эта проблема столь всеобъемлюща и все же столь трудноуловима. Ведь(й*ы имеем Дело с процессом, "локализованным" в ядре индивидуальной, но также и общественной культуры, с процессом, который в действительности устанавливает идентичность этих двух идентичноетеJQ Если сейчас остановиться и перечислить несколько минимальных усдозий постижения сложного феномена идентичности, стоит начать со следующего (и давайте сделаем это не спеша): с точки зрения психологии формирование идентичности предполагает про-
31
цесс одновременного отражения и наблюдения, процесс, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии; в то же время он оценивает их суждения о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними и с типами, значимыми для него. К счастью, этот процесс протекает большей частью подсознательно - за исключением тех случаев, когда и внутренние условия и внешние обстоятельства усиливают болезненное или восторженное "сознание идентичности".
Далее, описанный процесс находится в постоянном изменении и развитии: в наиболее благоприятном варианте это процесс постоянной дифференциации, и он становится все более содержательным по мере того, как расширяется круг значимых для индивида лиц: от матери до всего человечества. Он начинается где-то во время первой "настоящей" "встречи" матери и ребенка - двух людей, познающих друг друга через прикосновение6, и не "кончается" до тех пор, пока в человеке не гаснет способность узнавать другого. Но, как уже указывалось, этот процесс в юности обычно претерпевает кризис, который во многом определяется предшествующими событиями и влияет на многие из последующих. И наконец, теперь мы видим, что, говоря об идентичности, нельзя отделить (как я пытался показать в "Молодом Лютере")?кризис идентичности" отдельного человека от современных ему исторических кризисов, поскольку они помогают понять друг друга и действительно взаимосвязаны. В сущности, взаимосвязь между психологией и обществом, между развитием отдельного человека и историей, по отношению к которой формирование идентичности играет роль прототипа^ может быть осмыслена только как род психологической относительности. Здесь важно следующее: безусловно, просто поочередно исполняемые "роли", обыкновенные неловкие "внешние проявления" или напряженные "позы" не составляют сути, хотя могут стать доминирующими аспектами того, что сегодня называют "поисками идентичности". Ввиду всего этого было бы явно неправильно переносить на изучаемое нами некоторые термины индивидуальной и социальной психологии, часто применяемые к
32
идентичности или к расстройствам идентичности, - такие, как представление о себе, образ "я", самоуважение - с одной стороны, и конфликт ролей, утрата роли - с другой, хотя на данный момент объединение усилий - лучший метод исследования этих общих проблем. Но данному подходу не хватает теории развития человека, которая попыталась бы подойти ближе к явлению, выясняя его истоки и направление. Ведь идентичность - это не то, что "создается" в результате "победы", это не доспехи, не нечто статичное и неизменное.