Идентификация
Шрифт:
— А теперь — руки на затылок! — последовала новая команда. — И по-одному ко мне!
Я поймал внимательный взгляд Ивана. Перед тем как сцепить пальцы за головой, он улыбнулся, одобрительно кивнул и, кажется, даже подмигнул напоследок. Будто хотел сказать — не извольте беспокоиться, господин прапорщик. Как-нибудь прорвемся.
М-да. Кажется, эта ночь закончится еще не скоро. И совсем не так, как я рассчитывал.
Глава 8
— Да уж… Вляпались так вляпались, — тоскливо
Мебель в коридоре оказалась до отвратительного неудобная. Я с трудом мог представить, где в две тысячи пятнадцатом реально раздобыть такой антиквариат. Скрипучие деревянные стулья явно были родом из прошлого века, причем откуда-то из середины. А обтянутые потрескавшимся бордовым кожзамом лавки — и того древнее.
Местные наверняка могли позволить себе обстановку побогаче, но будто нарочно экономили, чтобы ожидавшие в коридоре успели вдоволь проникнуться зашкаливающим уровнем дискомфорта. Который сочился здесь буквально отовсюду — от трещин на давным-давно пожелтевшем потолке до щелей между ветхими плинтусами и полом. Стертый чуть ли не до дыр линолеум, деревянные оконные рамы и отсутствие обоев как таковых — стены когда-то просто выкрасили бежевой краской и с тех пор, кажется, не трогали ни разу.
Я будто вернулся в те времена, когда мое прежнее тело было немногим старше нынешнего, и наверняка тогда этот коридор выглядел точно так же, как сейчас.
Вот только узнать я его почему-то никак не мог, хотя неплохо помнил все казенные дома в Петербурге — включая те, которые не значились не то, что картах, а даже в телефонных справочниках для специальных учреждений. Когда автобус свернул с Невского на набережную Фонтанки, я уже подумал было, что нас определят в здание, где квартировался корпус жандармов, но нет — сияющая проблесковыми маячками колонна проехала чуть ли не до самого Летнего сада и остановилась перед Пантелеймоновским мостом. Двери распахнулись, и вежливый мужчина в штатском сопроводил нас…
Куда? Вряд ли Третье отделение успело переехать сюда с Гороховой улицы. Следственный комитет и главное полицейское управление наверняка все так же бок о бок располагались на Литейном проспекте, а переданное Совету еще в начале века здание — на Дворцовой площади. На визит в Петропавловскую крепость наши прегрешения, пожалуй, не тянут, а значит…
Да ничего это, блин, не значит.
Я рывком поднялся и прошелся в сторону окна, разминая ноги.
— Владимир! Почему вы все время ходите? — поинтересовался Камбулат. — Вы ведь все равно сидите.
Шутка в целом было ничего, но сейчас почему-то не вызвала ничего, кроме раздражения. Не то чтобы меня так уж тревожила наша участь, однако задуматься определенно стоило. И больше всего смущало то, что я никак не мог понять, куда нас привезли. И что за контора успела так резво подорваться в Красное село посреди ночи вместе с полицией. Корочки я рассмотреть не успел, но судя по тому, как присмирели и матерые гардемарины, и даже горластый бородач, которого
— Ты хоть знаешь, где мы вообще? — Камбулат завалился на бок и закинул ноги в ботинках прямо на лавку. Видимо, сидеть ему уже осточертело окончально. — И долго нам тут еще… сычевать?
— Понятия не имею, — честно признался я.
Никаких подсказок вроде табличек у дверей или плакатов на стенах вокруг не наблюдалось, да и спросить было не у кого: гардемарин сразу из автобуса увели на верхний этаж, а остальных и вовсе увезли куда-то дальше по набережной. А нас ненавязчиво сопроводили сюда.
Формально — в качестве свидетелей. Фактически…
И бросили — где-то часа на два. И я уже всерьез было подумывал просто взять и удрать, но тут в кабинет вызвали Поплавского. И держали там уже давно. Не настолько, чтобы всерьез начать дергаться, но уж точно не пятнадцать-двадцать минут. На банальную сверку документов ушло бы впятеро меньше, и чем дольше бедняга оставался там, за дверью, тем больше я убеждался, что сегодняшняя ночь будет долгой. И мы имеем все шансы опоздать на утреннее построение.
И это если предположить, что случится чудо, и местные чины «забудут» сообщить в Корпус, что четыре курсанта каким-то образом оказались в Красном Селе и занимались там весьма сомнительными делами — и в весьма сомнительной компании. Наверняка Морозов попытается как-то утрясти вопрос с Разумовским, но на этот раз может не спасти даже отцовский авторитет. Странный ночной налет с самого начала отдавал тем еще душком, а уж когда выяснилось, что его сиятельство и вовсе не планирует появиться лично…
Похоже, никаких указаний сверху у него все-таки не было.
— Ну, ничего. Зато в Ставрополье сейчас тепло, а не эта грязь, — тоскливо проговорил Камбулат, словно прочитав мои мысли. — Домой поедем…
— Отставить — домой. — Я махнул рукой. — Прорвемся как-нибудь.
— Не уверен, — подал голос Корф.
Его благородие барон до этого сидел молча. То ли мысленно ругал себя за неосторожность, то ли представлял, что с ним сделают родители, когда он с волчьим билетом вылетит из Корпуса и вернется в Ярославль. Видимо, картина получилось настолько живая, что…
А впрочем, нет — не похоже. Корф вечно залипал в смартфон, не выпуская его из рук дольше, чем на пару минут, однако теперь на экране гаджета происходило что-то необычное. Не только интересное, но и, кажется, непостижимым образом связанное с нашими сегодяшними злоключениями.
— Идите-ка сюда.
Корф чуть сдвинулся на лавке, приглашая меня устроиться рядом. Я послушно уселся, а с другой стороны тут же плюхнулся Камбулат.
— Опять этого дурачка своего смотришь? — усмехнулся он. — Вот бы всех этих блогеров к нам в располагу хотя бы на недельку. В наряды походить, на физ-ру, на строевую… Сразу бы поняли, как надо отечество любить.