Иди и не греши. Сборник
Шрифт:
— Я бы на вашем месте попробовала.
— Хорошо, я подумаю, — сказал я.
Перед расставанием она глубоко вздохнула, явно намереваясь снова начать лирическое объяснение, но я пресек его на корню, заявив:
— Когда будешь докладывать Симе, можешь сказать, что я влюбился в немку.
— А фотографии вы не отдадите? — спросила Света, едва не плача.
— Нету их больше, — сказал я. — Все!..
Дома я переоделся, сел в кресло, вытянув ноги, и задумался. Передо мной разворачивался совершенно очевидный детектив. Кто-то затеял что-то определенно уголовное, и я никак не мог уловить, что? Конечно, правильнее
Перед сном позвонил Валера и взволнованно сообщил, что он готов уже к съемке эпизода с группой «Контрацепция».
— Действуй, — сказал я. — Я тебя благословляю.
— Мы с художником сегодня до десяти вечера павильон обустраивали, — доложил он с гордостью. — А костюмы девчонки сами организуют.
— Интересно, какой же это павильон вы обустроили? — поинтересовался я, зная, что с павильонами на студии трудности.
— Наш павильон, — сказал Валера беззаботно. — Я узнавал, он завтра свободен.
— Ты катишь на волне везения, — отметил я. — Смотри, не разочаруйся, когда волна тебя обгонит.
— Я бы хотел сразу решить вопрос о съемке Рокши, — сказал Валера.
— Она сейчас немного занята, — заметил я.
— Ну, скажем, в четверг это возможно? — спросил Валера.
Он взял неплохой темп.
— Поговорите со Светой, — предложил я. — Я в принципе не против, но звезды, как ты знаешь, отчаянно капризны. Не забудь про «Мерседес».
— Теперь уж не забуду, — пообещал он.
Уже наутро он перебаламутил всю студию, готовя съемку. Кончилось тем, что Маша Кронина, знакомая корреспондентка из молодежной газеты, позвонила мне с требованием дать интервью по поводу начала съемок моей юбилейной передачи. Об этом уже заговорили в городе. Я пообещал ей брифинг для всех изданий города, и она потребовала эксклюзивного интервью.
Перед началом съемок по давней киношной традиции была разбита о штатив тарелка, и распита бутылка шампанского. Потом началась работа, и половина студийных ротозеев собрались в павильоне, чтобы полюбоваться на хулиганских девчонок. Это наших исполнительниц только взбодрило, и они работали азартно и изобретательно. Валера едва управлялся с ними, и если бы не малышка Марго, то съемки могли бы быть сорваны.
В самый интересный момент, когда началась работа с хореографической сценой, меня вызвали к телефону. Я шел, испытывая определенное удовлетворение от того, что нашел человека, чья работа не вызывает во мне снисходительных чувств. Множество моих режиссеров проявляли и инициативу, и изобретательность, и творческую искру давали, но я всегда посматривал на их работу чуть сверху. Теперь этот благочестивый спецназовец за короткое время вывалил столько ценных идей, что я просто не мог не уважать его. Мало того, он еще очень лихо управлялся со съемочным процессом. Это внушало мне светлые надежды на будущее.
— Павел Николаевич! — услышал я в трубке надрывный голос Светы. — Приезжайте скорее в Зареченск!.. Мишу
Я невольно глянул на часы.
— Когда же это его успели украсть? — спросил я раздраженно. — Он еще в школе!..
— Он не пошел в школу, потому что хотел встретиться с Гертой, — торопливо стала объяснять Света. — Мы приехали, а его нет!.. Приезжайте скорее, Маша в истерике, и никто не может с нею ничего сделать!..
У меня была масса дел на студии. Мне следовало участвовать в заседании совета директоров, где я готовил радикальные предложения по реформе рекламного дела, меня ждали в редакции новой программы «Нота», я встречался с корреспондентами по поводу своей юбилейной передачи. Но там разворачивался детектив, который уже увлек меня, и я сказал:
— Ладно, я еду.
Дальнейшие двадцать минут я давал указания Жене Наволоцкой, как объяснить мое отсутствие: а) генеральному директору; б) ребятам из «Ноты»; и в) корреспондентам городских газет. К директору со своими предложениями я послал своего заместителя, режиссера Васю Соловьева, перед ребятами просил извиниться, а с корреспондентами велел побеседовать Юре Малыгину и Валере Хабарову.
Служебная машина за пятнадцать минут перенесла меня на другой берег реки, и вскоре я влился в коллектив переполошившихся людей в квартире Филатовых. К этому времени Марину уже настолько перекормили всякими транквилизаторами, что она просто тихо плакала, сжавшись в кресле, и к ней никто не подходил. Вадим метался из угла в угол, пара охранников стояла у стены, Света тихо беседовала с очень серьезной Гертой, а бабушка Миши давала показания милицейскому капитану за столом. Только я вошел, Света метнулась ко мне.
— Павел Николаевич, спасибо, что вы пришли…
— Паша! — жалобно взмолилась Марина, увидев меня. — Они его все-таки украли!..
Я подошел к ней, присел на подлокотник кресла, обнял.
— Ну, ну, — сказал я. — Успокойся, Маша… Я думаю, мы это дело уладим.
Милицейский капитан уставился на меня круглыми глазами, долго не решаясь признать, что я и есть популярный ведущий.
— Я полагаю, господин капитан, — обратился я к нему, — что вам следует связаться с областным управлением. Это преступление выходит за рамки Зареченска, как вы понимаете.
Он послушно кивнул.
— Я сообщу, — сказал он. — Вот, только протокол составим.
— Как это произошло? — спросил я, бросив взгляд на понурых охранников.
— Его опять вызвали на улицу друзья, — сказала Света сокрушенно.
— Пацан ему позвонил, из школы, — сказал охранник. — Вроде ни о чем таком не договаривались, а потом он — шмыг в коридор, и за дверь. Мы спохватились, когда уже минут пять прошло.
— Соседи видели, — сказал второй охранник, — как он сел в «Жигули» красного цвета и на них уехал.
— Номер машины не заметили, — закончил рассказ капитан.
— Пацана нашли? — спросил я. — Который звонил?
— Ищем, — сказал капитан. — Я участкового в школу послал, может, чего и найдет. Пока объявили розыск красных «Жигулей».
— Все правильно, — похвалил я их. — Не расстраивайся, Маша, — сказал я Марине, склонившись к ней. — Это все тот же любитель, это не опасно.
— Любитель, не любитель… — пробормотала она.
Герта что-то сказала по-немецки, и капитан с охранниками недоуменно уставились на нее.