Идиллія Благо Лотоса [Идиллия Белого Лотоса]
Шрифт:
— Мой выборъ — сдланъ, — отвтилъ я.
Онъ пристально, внимательно глядлъ на меня. Я прочелъ мысли, занимавшія его въ эту минуту: онъ ожидалъ найти меня истощеннымъ продолжительнымъ постомъ, измученнымъ полнымъ одиночествомъ, разбитымъ душой и тломъ; а вмсто того, онъ видлъ меня непреклоннымъ, бодрымъ, безстрашнымъ. На самомъ дл, я чувствовалъ въ своей душ жаръ небеснаго огня, а за своей спиной — всю силу великаго воинства славы.
— Смерть мн — не страшна, — продолжалъ я: — Я не хочу больше служить орудіемъ въ рукахъ горсти честолюбивыхъ людей, ради достиженія своихъ низменныхъ цлей губящихъ царственную религію Египта, единственно великую религію истины. Я понялъ ученіе, которое вы преподаете народу,
Агмахдъ продолжалъ стоять неподвижно, не сводя съ меня проницательныхъ глазъ своихъ; только лицо его стало еще холодне, а выраженіе его — непреклонне, точно это была изъ мрамора высченная статуя, а не человкъ. Мн пришли на память произнесенныя имъ въ роковую ночь въ святилищ слова: — Я отрекаюсь отъ того, что длаетъ меня человкомъ — и въ эту минуту я понялъ что отреченіе было, на самомъ дл, полное. Мн было ясно, что мн не будетъ пощады, что я имю дло не съ человкомъ, а съ безусловно себялюбивой и желзной волей, облеченной въ человческую форму.
Посл небольшой паузы онъ произнесъ невозмутимо:
— Пусть будетъ по твоему. Я передамъ твой отвтъ совту Десяти, который и сдлаетъ соотвтствующее постановленіе; такъ какъ твое положеніе въ храм не уступаетъ моему, то ты по праву будешь присутствовать на общемъ совщаніи. Это будетъ борьба между нашими соединенными силами и твоей одинокой силой, между нашей общей волей и твоей обособленной волей. Но предупреждаю тебя: тебя ждутъ страданія. — Онъ повернулся и удалился из моей комнаты тмъ медленнымъ, величественнымъ шагомъ, который такъ очаровывалъ меня въ дтств.
Я не испугался, но почему-то не могъ ни думать, ни соображать, а потому, въ ожиданіи грядущихъ событій, слъ на свое ложе; сознавая, что наступаетъ часъ, когда мн потребуется вся моя духовная мощь и физическія силы, я сидлъ, не шевелясь и не думая, чтобы не расходовать по пусту накопившуюся во мн за это время энергію.
Вдругъ передо мной блеснула яркая звзда, формой своей напоминавшая цвтокъ лотоса. Пораженный этимъ страннымъ явленіемъ и прельщенный красотой звзды, я вскочилъ на ноги и бросился къ ней; она стала удаляться отъ меня и вдругъ исчезла, словно прошла сквозь дверь, ведшую изъ моей комнаты въ коридоръ; боясь потерять ее изъ вида, я побжалъ вслдъ за ней и толкнулъ дверь, которая сейчасъ-же поддалась и отворилась. Очутившись на вол, я не сталъ ломать себ головы надъ вопросомъ, почему дверь оказалась не на запор, а пустился вдогонку за звздой, свтъ которой все разгорался; вмст съ этимъ очертанія ея становились все рзче, такъ что я ужъ различалъ блые лепестки царственнаго цвтка, въ золотисто желтомъ центр котораго сверкалъ ведшій меня свтъ.
Охваченный какимъ-то непонятнымъ нетерпніемъ, я быстро спускался по большому, темному проходу, направляясь къ центральнымъ храмовымъ дверямъ, стоявшимъ настежь раскрытыми; звзда скользнула черезъ нихъ наружу, я послдовалъ за ней и очутился въ алле изъ загадочныхъ изваяній.
Я почувствовалъ внезапно, но ясно, что у наружныхъ воротъ храма кто-то стоитъ и зоветъ меня къ себ, и я побжалъ по алле, самъ не зная, куда и зачмъ, но въ то-же время отчетливо сознавая, что обязанъ идти на этотъ зовъ.
У большихъ запертыхъ воротъ тснилась громадная толпа народа въ ожиданіи заключительной церемоніи Великаго праздника, которая должна была имть мсто въ эту ночь въ предлахъ самого храма. Люди такъ жались къ воротамъ, что мн казалось, будто я — среди нихъ. Ища глазами приведшую меня сюда звзду, я увидлъ Царицу Мать, стоявшую рядомъ со мной съ горящимъ факеломъ въ рук, и понялъ, что его то пламя я и принялъ за звзду. Итакъ, привела меня сюда она, свтъ жизни. Она улыбнулась и моментально скрылась; я остался одинъ передъ столпившимся у воротъ народомъ; я, обладавшій безцннымъ сокровищемъ
Тутъ мн вспомнились слова моего брата, вручившаго мн три великія истины, которыя я долженъ былъ провозгласить передъ міромъ, и, возвысивъ голосъ, я заговорилъ…
Волненіе охватило меня и разлилось безбрежнымъ моремъ вокругъ; слова мои, какъ могучія волны бушующаго моря, поднимали меня и уносили куда-то въ даль и въ высь. Я взглянулъ на затаившую дыханіе толпу и при вид горвшихъ восторгомъ глазъ и одухотворенныхъ сознательной мыслью лицъ слушателей я понялъ, что и ихъ подхватилъ и унесъ далеко отъ земли бурный потокъ вдохновеннаго слова. Казалось, сердце во мн росло и ширилось, охваченное божественнымъ огнемъ вдохновенія, которое заставляло меня длиться съ людьми великими истинами, ставшими моими. Затмь, я перешелъ къ тому, какъ искра, упавшая съ факела святости, зажгла мою душу, посл чего я твердо ршилъ вступить на путь служенія истин и мудрости, отказаться отъ роскошной жизни жрецовъ храма и навсегда отречься отъ всхъ желаній, кром тхъ, которыя имютъ отношеніе къ духовной жизни, Я громко призывалъ тхъ, кто чувствовалъ, какъ загорался въ нихъ тотъ же огонь, сдлать первый шагъ на пути самоотреченія теперь-же, живя въ город или деревн; ибо, говорилъ я, изъ того, что люди живутъ на улиц, занимаются куплей и продажей, еще не слдуетъ, что они должны поэтому забыть о тлющей въ нихъ божественной искр, или погасить ее. Я горячо убждалъ своихъ слушателей зажечь костеръ духовнаго подвига и сжечь на немъ низменныя страсти и плотскія желанія, отвращающія ихъ отъ свта истиннаго ученія и толпами приводящія ихъ къ алтарямъ Царицы всяческой похоти…
Тутъ я почувствовалъ, что больше не могу говорить, и замолкъ, охваченный ощущеніемъ какой-то давящей усталости и полнаго изнеможенія; при этомъ я ясно сознавалъ около себя чье то враждебное мн присутствіе, а черезъ нсколько мгновеній я ужъ увидлъ себя окруженнымъ со всхъ сторонъ десятью высшими жрецами, впереди которыхъ стоялъ Каменбака, устремивъ на меня горвшіе фосфорическимъ блескомъ глаза.
Я все понялъ сразу; стоя среди этого тснаго кольца, я собралъ послднія силы и крикнулъ звучнымъ голосомъ:
— Запомни мои слова, народъ Египта! Можетъ быть, никогда ужъ больше теб не внимать голосу пророка матери бога истины. Я исполнилъ порученіе, возложенное на меня богиней, источникомъ твоей жизни. Возвращайтесь теперь по своимъ домамъ, запишите ея слова на долговчныхъ скрижаляхъ, запечатлйте ихъ на камн, дабы грядущія поколнія со временемъ могли ихъ прочесть; повторяйте ихъ безъ устали своимъ дтямъ, чтобы и они знали истину. Идите! Пусть ни одинъ изъ васъ не будетъ свидтелемъ богохульства; имющаго совершиться сегодня ночью въ храм! Жрецы оскверняютъ храмъ богини непорочности безумствами похоти и растлнія, предаваясь низменнымъ желаніямъ, не останавливаясь ни передъ чмъ для удовлетворенія ихъ. Ступайте вс къ себ домой; не преклоняйте слуха ко лживымъ и богохульнымъ рчамъ жрецовъ духа тьмы. Въ сокровенныхъ глубинахъ каждаго человческаго сердца тихо журчитъ источникъ вчной истины; заставьте его бить ключемъ и припадите къ нему!
Тутъ силы окончательно мн измнили: я ни слова больше не могъ произнести, и покорился грозному кольцу жрецовъ, сомкнувшемуся вокругъ меня; чувствуя себя физически разбитымъ, съ опущенной головой, я медленными шагами направился къ храму.
Мы въ полномъ молчаніи поднялись по алле къ центральнымъ дверямъ храма, гд и остановились; Каменбака обернулся назадъ къ алле и сталъ прислушиваться къ чему-то, глядя по направленію къ воротамъ.
— Народъ ропчетъ, — проговорилъ онъ, посл небольшой паузы, и мы вступили въ большой коридоръ. Агмахдъ вышелъ изъ боковой двери и остановился передъ нами.