Идолки?
Шрифт:
– Да, – задумчиво ответила Тата.
– А ты что считаешь самым главным в отношениях? – спросил он в ответ.
– Любить, – ответила Тата.
– А что, по-твоему, значит любить?
– Это значит всем сердцем стремиться быть с человеком, разделять с ним радость и печаль. А иногда и отпустить.
– Отпустить? – Саша удивлённо поднял брови.
– Да, – Тата задумчиво посмотрела вдаль. – Иногда отпустить – это самый сложный, но самый правильный поступок для человека, не только для отпускающего, но и для отпускаемого. Самое главное – вовремя это понять.
На чёрном небе рассыпались
– Знаешь, эти места очень загадочные, – сказала Тата, задумчиво глядя в звёздное небо.
– Да? – тихо спросил Саша.
Он сидел на траве под дубом и крутил в руках ещё зелёные жёлуди, которые сорвал с ветки дерева.
– Да, мне бабушка в детстве часто рассказывала, – Тата ласково посмотрела на Сашу, – хочешь послушать?
– Конечно хочу.
– Тогда расскажу тебе легенду о дубе. Давно, когда ещё были крепостные крестьяне, здесь находилось поместье графа Воронцова. И была у этого графа одна крепостная крестьянка. А в нескольких километрах располагалось поместье другого какого-то дворянина, с которым Воронцов не ладил. Так вот, влюбилась эта крестьянка в пастуха из чужого поместья, а он полюбил её. И часто они встречались в дубовой роще, а пожениться не могли, так как граф не давал разрешения из вражды к другому помещику. Пастух тот коз пас и сделал он две дудочки дубовые. Ночью, когда стихнет природа вокруг, посвистит он тонко в дудочку, девушка тут как тут, приходит к нему в рощу на свидание. Или она посвистит в свою дудочку, и юноша приходит к ней. Граф Воронцов узнал об этом и приказал выдать замуж непослушную крестьянку за кузнеца и отправить их в своё дальнее село. Она, конечно, вышла замуж за кузнеца, нельзя было ослушаться барина. Только вот дудочку свою она бережно хранила. А потом стали в округе сплетничать о том, что пастух стал ей каждую ночь мерещиться.
– Что значит мерещиться? – перебил Тату Саша.
– Ну я так понимаю сниться он ей стал, – ответила девушка, – если это можно назвать сном.
– Ааа, сниться.
– Да, но я рассказываю, как мне бабушка всё время говорила – мерещиться. В общем стал он ей мерещиться каждую ночь и сначала она вроде как веселая была, а потом осунулась, худеть стала. Тоже самое и с тем пастухом творилось – после свадьбы своей любимой он сначала грустный был, а потом заметно приободрился и друзьям своим бахвалился, что, мол, любовь их не закончилась.
– Что значит бахвалился? – спросил её Саша.
– Ну это значит хвастался он, – ответила Тата и продолжила. – Люди думали, что в тайную они встречаются, пытались подкараулить, однако со дворов своих их никто не замечал уходящими ни днём, ни ночью. Прошло время может с год, и пастух чахнуть стал – исхудал, глаза потускнели, лицо осунулось. И стали люди потом всё чаще замечать, что и пастух, и крестьянка всюду дудочки свои носят, под конец уж их из рук боялись выпустить. Как умалишённые держали при себе, спать с ними ложились, как будто драгоценней них нет ничего не свете.
Тут Тата замолчала, глядя вдаль и накручивая на палец локон своих волос.
– Так и что дальше было? – нетерпеливо спросил Саша.
– А ничего хорошего не было. Пастух умер от
– Тьфу ты! – воскликнул Саша. – Ну что за истории ты рассказываешь ночью.
– Ну какие есть, такие и рассказываю, – Тата невольно улыбнулась, но через миг снова стала серьёзной. – Кстати, то место теперь называют урочище Козья шейка. Оно недалеко отсюда, пару километров всего.
– Ну и название, ужас, – хмурясь сказал Саша, – вся история эта кошмар какой-то средневековый.
– А ещё нам потом соседские ребята говорили, что иногда ночью свист из той рощи слышен, тонкий такой, жалобный.
– Так всё, хватит, мне ещё тебя домой провожать, – Саша засмеялся и, положив жёлуди в карман, поднялся с земли.
Тата тихо засмеялась и ответила:
– Ладно, забудь. Давай я тебе лучше Пушкина почитаю. У него там кстати есть сказка о Мёртвой царевне.
– Хватит на сегодня сказок, – ответил ей Саша, – иди лучше ко мне.
И он притянул Тату к себе в объятия. Скоро на горизонте забрезжил рассвет.
***
Лето заканчивалось, и друзья решили сделать прощальную праздничную вечеринку на берегу реки.
В хижину зашёл Димка с топором на плече.
– Куда это ты собрался? – спросила его Люба.
– За дровами, вы же заказывали шашлык?
– Слава Богу, не за шашлыком, – весело сказала Тата и девчонки засмеялись.
– На охоту с ружьями ходят, – бросил им через плечо Димка и скрылся в ночи.
Следом в хижину зашла Аня и самодовольно заявила:
– Я лежала в больнице и что, думали спирт не привезу? – девушка звякнула о стол бутылкой с прозрачной жидкостью.
Ребята заликовали.
– Нет, это выше моих сил, – усмехнулась Тата.
Девчонки начали накрывать на стол в хижине, пока ребята курили, сидя на поваленном дереве.
– Ну, где вы там? – недовольно надув губы и сморщив носик, спросила Люба, – я тут картошку уже намяла.
– Что за «намяла»? – спросил Макс.
– С луны что ли свалился? – съязвила Люба, – пюре картофельное значит.
Макс засмеялся.
– У нас так не говорят.
– Значит запоминай, – учительским голосом ответила девушка.
Ребята начали вспоминать и произносить интересные словечки, которые говорят в их областях.
– В Калуге змея это казюлька, – хохотнув, произнёс Сенька.
– Измигульник – это лентяй, – сказал Макс, – так в Туле говорят.
– А у нас вместо слова «немного» говорят «малясь», – парировала Аня, которая жила в Липецкой области.
– Нам бабушка вместо «бегать» говорит «лындать», – сказали ребята из Курской области.
– А моя бабушка, когда я говорю, по её мнению, ерунду, отвечает мне «хватит курдачить», – добавила Тата, улыбнувшись.
Все дружно расхохотались.
После тоста в честь прошедшего лета они принялись закусывать.
Сенька Медведев, самый старший в их компании, ворочая вилкой в картофельном пюре, философски изрёк:
– Да, спасибо за картошку, разблокировала мне воспоминание. Мы такую в армии ели и плакали.