Иду на «ты»

Подгурский Игорь Анатольевич

– А кому он собирает живую воду? – спросил Батыр.

– Кому, кому… – сварливо проворчал отшельник.– Кому надо, тому и собирает!

– Мы-то вам на кой ляд сдались? – не выдержал наконец всегда вежливый Кузнецов.

– Каждое полнолуние хранитель присылал ко мне одноногого попугая, единственного своего друга, которого воспитал еще птенцом. Это условный знак, что все в порядке. Иногда мы обменивались через пернатого небольшими весточками. Так вот, уже несколько лун птичка не прилетала.

– Может быть, погода нелетная,– небрежно заметил Задов.– И, кстати, чаша, в которую собирают эликсир, она действительно золотая или вы это образно?

– Это ноги

у попугая нет, а крылья все на месте. Он всепогодный. Летает, как стрела Кришны, и днем и ночью. И нужны вы мне, потому как уж очень странные вещи вокруг происходят. Хранитель на связь не выходит, это раз. Мертвые среди живых появились, это два. Бананы мне надоели, это три. Какой вывод?

– Перебить, и всех делов,– безапелляционно предложил воинственный после последнего падения со слона Батыр.

– Кого перебить? Они же мертвые! – удивился Задов и растопырил пальцы и руки в стороны. Именно так, по его мнению, должен был выглядеть мертвец.

– Нам бы детали всех этих странностей,– попросил педантичный Кузнецов, озабоченно потирая лоб.

– Сами увидите,– заверил отшельник.– Вот только сходим на речку. Здесь, кстати, недалеко.

От очага они зажгли переносные самодельные лампы. В скорлупе кокосового ореха фитиль плавал в масле и света давал немного, но его было вполне достаточно, чтобы видеть и под ногами, и в пяти-шести метрах вокруг. Николай шагнул за порог и удивленно поднял брови: у лачуги было пусто – ни слона, ни погонщика.

– Слинял, зараза,– обозлился Задов,– и слоника спер.

Надо сказать, что Лева за время путешествия почему-то очень к Хатхи привязался, но сознаваться в этом не стал бы даже в подвалах Скуратова. Сознаваться вообще дурной тон…

– Вернется,– убежденно произнес отшельник, поглаживая голову.– Устанет ходить по кругу и вернется.

Когда они подошли к реке, уже почти стемнело. В черной воде отражались огни зажженных в хижине светильников. Зверье шло утолить жажду непрерывным потоком, как болельщики на финальный матч чемпионата мира по футболу. К воде следом за вожаком как раз приближалось стадо буйволов, ведомое кряжистым самцом.

Крупные животные не понравились Кузнецову с первого взгляда. Внешность их была просто отталкивающей. Заметны были ребра, выпирающие сквозь дыры в коже, плешивые шкуры грязно-серого цвета. А когда буйволы начали пить, стало видно, что у некоторых вода тут же выливается из гниющих дыр в брюхе.

Бек брезгливо отвернулся. Задов же разглядывал стадо с нездоровым любопытством.

– Это еще не все,– скорбным голосом произнес отшельник.– Обычно мы сжигаем покойников на погребальных кострах, но выше по течению есть деревня рыбаков, в которой умерших по традиции оборачивают в саван, сносят к реке на носилках и отправляют на волю волн. Теперь представьте себе ужас и возмущение общественности, когда один такой покойник через три дня вернулся в деревню. Все его имущество, лодки и сети давно поделили, вдова с новым хахалем, а он приперся. В волосах тина, плечи подергиваются, под глазом синяк, все руки в пиявках. Хахаля-то он выгнал, жену отлупил, но это ему не помогло, потому как на деревенском сходе порешили: умер – значит, умер, и точка. Мотыгами его в дом загнали и спалили с женой заодно. Оно, конечно, не исключено, что мужик прежде-то и не умер, а просто спал беспробудно спьяну. Только на этот раз все прошло как по маслу. Зола и пепел только и остались.

– Значит, с «воскресенцами» можно бороться исключительно огнем? – уточнил Кузнецов.

– Как вариант, можно нашинковать,– успокоил Николая

отшельник.– В джунглях за рекой видели обезьян, у которых лапы держатся на одних сухожилиях, а с голов кожа вся слезла. Голые черепа. Мрак. Там, впрочем, законы волчьи, а за вожака у тех волков мальчуган какой-то. Не по годам развитой. Он свою территорию периодически зачищает, а потому обезьян тех больше не встречали. А еще есть вести о крокодиле, который развалился на глазах у женщин, стиравших на речке белье.

– Выходит, нам за дохлым скотом по лесу рыскать и в капусту его рубать? – насупился Задов.– Ни хрена себе сафари!

– А давайте лес подпалим,– простодушно предложил Батыр.– Эффективно. Я в степи этот способ опробовал, когда там геологи нефть искали.

– Я тебе подпалю! – аж затрясся от понятного возмущения Раджив.– И выходит, кстати, совсем другое. Полагаю я, что кто-то все-таки добрался до хранителя и теперь тешится, оживляя мертвых. Надо сбегать до разрушенного дворца и разобраться, кто этот кто-то, а главное, что ему нужно…

– Кто-то все-таки добрался,– задумчиво повторил Кузнецов.– Значит, подобные попытки уже были?

– А то! Ходоков всегда хватало. Кто по удали, а кто корысти ради,– ударился в приятные воспоминания отшельник.– Много кого перевидал. И все у меня дорогу спрашивали, мимо-то не пройдешь. Конкистадоры, те сразу в Вонючем болоте завязли. Были потом рыцари-храмовники, мечом перед носом мне махали, вентиляторы ходячие. Далеко прошли и эти, как их бишь, отцы святые из инквизиции ватиканской. Ну эти-то ребята добрые, все мне к пяткам угли горящие прикладывали да в мешок с гвоздями засовывали. Я уж было за такое внимание чуть не помог им, но тут они меня живьем прикопали. Чудно я тогда помедитировал, а как выбрался – их и след простыл.

– А наших тут не было? – заинтересовался Кузнецов.

– С Руси двое захаживало. Один – Ивашко-дурак, сам так, извините, представился. Дурак я, говорит, что с этой Василиской связался. Шалава, говорит, она еще та. Разговорчивый такой паренек. Уж и не упомню, сказал я ему дорогу али нет, потому как утром проснулся, а голова трещит, рассолу просит. Только какой тут рассол. Одни бананы. Нет, он так ничего был, компанейский паренек. А другой по одежде вроде из ваших, в фуражке зеленой. Карабин на одном плече, сапоги, веревочкой перевязанные, на другом. Экономный, жлобина. Да только вода ему была без надобности: у него в рюкзаке своя была. Прижимистый, не поделился.– Отшельник бросил взгляд на свой увесистый посох, на котором виднелись глубокие отпечатки чьих-то клыков.– Демона мохнатого он на цепи вел. Кличка Ингус. Имя наше, да нравом больно непочтенный.

– А этот чего тут шукал? – полюбопытствовал Задов.– «Рыжье», в смысле золото?

– Паренька искал какого-то и Шамбалу. Даже я тут удивился. Туда ищут путь все больше просветленные духом, те, кому позарез нужен свет истины. А он сияет аурой своего ручного демона, и третий глаз водой его горючей залит. Говорю, зачем тебе Шамбала, дорогой, иди проспись… А он говорит, что письмо [39] у него от отца народов к угнетенным трудящимся Востока. Я порекомендовал ему поискать путь в своем сердце, так он начал ругаться и ушел. Этот путник последним был. А всего человек сорок наберется.

39

Факт пребывания великого советского пограничника Н. Карацупы в Индии отмечен в реальностях «Земля-018», «Земля-044» и «Земля-093».