Идущие на смерть приветствуют тебя!
Шрифт:
Я схватился за голову. Если с сенатором случится что-то здесь, в Равенне, все его политические союзники сразу поймут, что я приложил к этому руку.
— Не смей трогать его на территории Равенны! — закричал я, стараясь перекрыть шум толпы. — Только в Риме или по дороге в Рим. Здесь он неприкосновенен, так и забей себе в хорошенькую головку!
Новия равнодушно кивнула, причем ее выдающаяся грудь, всегда приводившая меня в трепет, чуть качнулась под складками туники.
— Не трогать, так не трогать, — согласилась она. — Как
— Где он находится? — спросил я, но в это время толпа закричала так неистово, что нам пришлось отвлечься от разговора и посмотреть, что там творится.
А происходило нечто интересное. К тому времени стартовала уже шестая пара кораблей и они начали толкать друг друга бортами еще в самом начале гонки, не успев еще отъехать от порта. Почти сразу их весла переплелись между собой, но команды бирем, вместо того, чтобы попробовать расцепить их, начали осыпать друг друга бранью.
Затем, видя, что это вовсе не помогает продолжить греблю, они перешли от слов к действиям. Команда одного корабля, воспользовавшись тем, что они почти соприкоснулись бортами, начала прыгать на бирему соперников и избивать их.
Команда второй биремы начала отчаянно сопротивляться. В ход пошли палки, а затем рожи и мечи. Люди избивали, а затем и убивали друг друга, бросая тела противников в воду. И все это на самом виду у публики, неподалеку от Классиса. Зрители ревели от восторга, забыв обо всем на свете.
В то же время наконец начали подходить первые либурны. Они отчаянно стремились поскорее добраться до причала и одна из них, та, что шла впереди, слишком торопилась и врезалась в две сражающиеся между собой биремы.
Раздался треск, биремы развернулись и волей-неволей отцепились наконец друг от друга. Либурна прошла между ними и поскорее направилась к причалу порта, стремясь выиграть гонку. Вторая либурна, та самая, что в самом начале осталась почти без весел, отчаянно старалась обойти соперницу и это ей вроде бы удалось.
Обе либурны почти одновременно достигли причала. Зрители приветствовали их ликующими криками. Между тем сражающиеся между собой биремы снова столкнулись друг с другом и продолжили абордажный бой, к вящей радости публики.
— Да они сошли с ума, — сказал Евмен.
— Как бы то ни было, толпе это нравится, — заметил я. Затем оглянулся, чтобы продолжить разговор с Новией, но девушка уже исчезла. Ладно, сейчас слишком громко, для того, чтобы решать важные вопросы, придется подождать.
Гонки продолжались. Между тем подходили очередные корабли, а сражающиеся между собой биремы превратились в залитые кровью суда. Они медленно дрейфовали по морю и постепенно волны тащили их к берегу.
Драка на них закончилась ничьей. Глядя на обескровленные корабли, у меня мелькнула интересная мысль.
— Кому принадлежат эти корабли? — спросил я у Евмена.
Он сверился со списком и ответил:
— Один из Брундизия,
— А что если мы конфискуем корабли за нарушение правил соревнований и причинение ущерба другим командам? — спросил я.
Евмен задумался, а потом улыбнулся.
— Почему бы и нет, император? Интересная затея. Думаю, можно попробовать. Я подыщу соответствующие законы.
Я тоже улыбнулся. Если все выгорит, то мой флот разом пополнится еще на две биремы.
Вскоре соревнования закончились. Почти в каждой из пар выиграл один из кораблей. Помимо двух скандальных бирем, драку между собой затеяли еще две либурны. Их я тоже приказал снять с соревнований и отбуксировать в порт. Затем Евмен объявил победителей, мы раздали золотые статуэтки в виде скользящего по волнам корабля, а еще денежные призы в размере тысячи солидов. После этого я отправился со свитой обратно в Равенну.
Наступил полдень, теперь в амфитеатре начались бестиарии, то есть казнь преступников путем растерзания их дикими животными. Мне нужно было поторопиться, поскольку процедура тоже не могла начаться без моего участия. Поскольку по каналу проехать было нельзя, я возвращался в город по суше.
Для этого привезли мою императорскую колесницу, как и колесницы других знатных людей из моей свиты. Мы поехали в город, а Камилл, как и должно быть, стоял моим возницей.
Я искал Лицинию, но нигде не находил ее. Новия тоже исчезла. Только Валерия то и дело попадалась на глаза. Один раз, перед тем, как я еще выехал на колеснице, она тихонько приблизилась ко мне, пока ее жених разговаривал с комитом священных щедрот и прошептала:
— Ты ищешь свою молоденькую шлюшку, Момиллус? Так ведь она давно уже уехала с каким-то молодым советником. Наверное, уже вовсю трахается с ним где-нибудь в каупоне.
Она ядовито поглядела на меня, проверяя, насколько сумела меня задеть. Каюсь, но ее предположение неприятно поразило меня. Я и сам не заметил, как Лициния прокралась в мое сердце и заняла там особое место из всех тех женщин, что окружали меня.
— Да ладно? — недоверчиво спросил я, стараясь выглядеть равнодушным. — Ну что же, пусть так, у меня есть много других девушек, с кем можно достойно провести время. Что скажешь, Валерия, бросай своего глупого женишка и пойдем со мной, отпразднуем Квинкватрии.
— Ага, ты все-таки любишь ее, — сказала девушка, ревниво наблюдая за мной и женской интуицией безошибочно угадывая все, что творится в моем сердце. — Нет, я с тобой никуда не пойду, я больше не желаю, чтобы ты вертел мною, как тряпичной куклой. Оставайся сам с собой, я вовсе не хочу, чтобы исполнилась судьба, которая как-то приснилась мне в тех страшных снах, когда я спускалась в подземелье в твоем дворце.
— Ты верно говоришь, — ответил я. — Тебе лучше идти отсюда. Пусть хранит тебя Господь, обращайся ко мне, если тебе станет трудно.