Иерусалим обреченный [= Жребий; Салимов удел; Судьба Салема; Судьба Иерусалима / Salem's Lot]
Шрифт:
— Отлично, Кори, вира помалу…
— Как остроумно, а?
Бонни Сойер завизжала.
Кори Брайан повернулся в смятении.
Рэджи Сойер стоял, прислонившись к дверному косяку. Короткоствольное ружье в его руках смотрело дулом в пол.
Кори ощутил горячую струю внутри брюк.
— Так значит в самом деле! — изумление Рэджи не знало границ. — Черт возьми, я проиграл Мики Сильвестру пачку папирос.
Бонни опомнилась первая:
— Рэджи, послушай. Это вовсе не то, что ты думаешь. Он вломился сюда, он был как сумасшедший, он, он…
— Заткнись,
— Послушайте, — слабым голосом проговорил Кори. Рот его наполнился слюной. — Пожалуйста. Пожалуйста, не убивайте меня. Пусть я этого заслуживаю. Вы же не хотите сесть в тюрьму. Чего ради? Ну избейте меня — заработал. Но, пожалуйста…
— Встань с колен, Перри Мэйсон, — Рэджи все так же улыбался. — Ширинку проверь.
— Послушайте, мистер Сойер…
— Зови меня Рэджи. Мы ведь первые дружки. Я даже посвящен в твои интимные моменты — ведь так?
— Рэджи, это не то, что ты думаешь, он меня изнасиловал…
Улыбка Рэджи сделалась благосклонной:
— Если ты не заткнешься, я тебе отправлю кое-что заказной авиапочтой.
Бонни застонала. Лицо ее приобрело свет йогурта.
— Мистер Сойер… Рэджи…
— Тебя зовут Брайант? Твой папаша — Пит Брайант, правда? Он знает, что ты здесь?
— Нет, сэр, это разобьет ему сердце. Избейте меня, но если вы меня убьете, папа узнает и, клянусь, это его прикончит, и на вашей совести будут двое…
— Нет, держу пари, не узнает. Выйди-ка на минутку в гостиную. Это надо обсудить. Идем, — он приятно улыбнулся Кори, чтобы показать, что ничего плохого ему не сделает, потом взгляд его метнулся к Бонни. — Оставайся тут, киска, а то никогда не выяснишь, чем дело кончится.
Повинуясь жесту ружьем, Кори отправился впереди Рэджа в гостиную. Ноги его стали резиновыми. Спина между лопатками безумно зудела. Вот туда он и влепит пулю, точно посредине. Интересно, проживу я достаточно долго, чтоб увидеть, как мои потроха врежутся в стену?..
— Повернись, — велел Рэджи.
Кори послушался. Он начал всхлипывать. Он не хотел всхлипывать, но ничего не мог поделать. Пожалуй, это совершенно неважно: будет он всхлипывать или нет. Он уже подмочил свою репутацию.
Ружье больше не покачивалось небрежно в руках Рэджи. Два ствола смотрели Кори прямо в лицо.
— Ты знаешь, что ты делал? Ты спал с чужой женой, Кори. Тебя ведь так зовут?
Кори кивнул, по щекам его струились слезы.
— Ты знаешь, что делают с такими, как ты, если их ловят?
Кори кивнул.
— Возьмись за ствол ружья, Кори. Легонько возьмись. Вообрази… ну, например, что это грудь моей жены.
Кори протянул дрожащую руку и повиновался. Холодный металл лег на ладонь.
— Положи ствол себе в рот, Кори. Оба дула. Вот так. Засунь поглубже. Ты ведь умеешь засовывать, Кори, правда?
Челюсти Кори раздвинулись до крайнего предела. Дуло уперлось в небо, вызывая тошноту.
— Закрой глаза, Кори.
Кори только
Рэджи улыбнулся еще приятнее:
— Закрой свои милые голубые глазки, Кори.
Кори закрыл.
Рэджи нажал оба курка. Они щелкнули по пустым патронникам двойным «клик-клик».
Кори свалился на пол в глубоком обмороке.
Рэджи смотрел на него несколько секунд, приятно улыбаясь, потом перехватил ружье за дуло, поднял прикладом вверх. Повернулся к спальне:
— Я иду, Бонни. Ты готова?
Бонни Сойер начала визжать. Похоже, это входило у нее в привычку.
Кори ковылял, спотыкаясь, по улице туда, где он оставил грузовичок своей фирмы. Глаза Кори налились кровью и остекленели. На затылке росла шишка — падая, он ударился об пол. Ноги с шуршанием волочились по земле. Он старался думать об этом шуршании, и больше ни о чем. Было четверть девятого.
Рэджи Сойер все еще приятно улыбался, выпроваживая Кори через заднюю дверь. Равномерные рыдания Бонни доносились из спальни рефреном словам мужа: «Сейчас иди, как хороший мальчик, садись в машину и отправляйся в город. Есть такой автобус Льюистон-Бостон, он отправляется в четверть десятого. Он от Спенсера отправляется. Вот на нем ты уедешь. Потому что, если я когда-нибудь тебя увижу снова, я убью тебя. А с ней теперь все будет славно. Она теперь будет хорошая девочка. Она начнет новую жизнь теперь. Ей придется пару недель носить брючки и блузки с длинными рукавами, но вуали ей носить не придется. А ты только успей умотать из Салема Лота раньше, чем вымоешься и вообразишь опять, что ты мужчина».
И вот теперь он плелся по дороге, чтобы поступить в точности так, как велел Рэджи. Из Бостона можно отправиться… куда-нибудь. У него в банке больше тысячи долларов. Мать всегда хвалила его за бережливость. Деньги можно вытребовать по телеграфу. Их хватит продержаться, пока он не найдет работу и не выполнит другую тяжелую обязанность: забудет эту ночь. Вкус ружейного дула, запах собственного дерьма.
— Здравствуйте, мистер Брайант.
Кори взвизгнул и уставился в темноту, не увидав поначалу ничего. Ветер шевелил деревья, заставляя тени на дороге подпрыгивать и танцевать. Кори различил более плотную тень у каменной стены пастбища Карла Смита. Тень как будто имела человеческую форму, но что-то… что-то…
— Кто вы?
— Друг, который многое видит, мистер Брайант.
Тень зашевелилась и выскользнула из густой темноты. В слабом свете Кори увидел мужчину среднего возраста с черными усами и глубокими ярко блестящими глазами.
— С вами плохо обошлись, мистер Брайант.
— Откуда вы знаете?
— Я знаю многое. Это моя работа — знать. Курите?
— Спасибо. — Он с удовольствием взял предложенную сигарету. Незнакомец подал ему огонь, и в свете деревянной спички Кори разглядел по-славянски высокие скулы, бледный лоб и прямые черные волосы. Сигарета оказалась дрянная, но это лучше, чем ничего. Кори стал понемногу успокаиваться.