Игорь Святославич
Шрифт:
Отъехали послы в свою вотчину, а Владимир Ярославич тут как тут, едва в воротах городских не столкнулся с черниговцами.
— Рад видеть тебя, брат, — обратился Игорь к незваному гостю. — По нужде ты здесь иль по доброй воле?
— Челом тебе бью, Игорь Святославич, — с поклоном произнес Владимир. — Гоним я ныне отовсюду, коль еще и ты меня прогонишь, то хоть к половцам беги. К милосердию твоему взываю и заклинаю тебя любовью сестры моей, с коей ты в супружестве живешь.
Владимир опять поклонился. То же самое сделала его немногочисленная свита.
— Откуда
— Из Киева, — ответил Владимир, — от тестя своего многобоязненного.
От Игоря не укрылась неприязнь в голосе Владимира.
— Что же не приютил тебя Святослав Всеволодович?
— Для жены моей и сына нашлось место во дворце у Святослава, а мне было велено убираться на все четыре стороны. Опасается Святослав гнева отца моего, который и ляхов, и князя волынского, и князя суздальского застращал, чтоб меня на порог не пускали. — Владимир горько усмехнулся. — Иной в изгойство попадает, поскольку братьев много имеет, а уделов на всех не хватает. Иной отца рано потеряет, а дядья его все себе растащат. У меня же братьев нет, лишь сестра. Отец жив-здоров, а я вот — в изгоях.
— Не печалься, брат, — промолвил Игорь, — я тебя не прогоню. Живи у меня сколь душе угодно. Я родство наше помню, и Ефросинья тебе будет рада.
У несчастного Владимира после этих слов на глазах навернулись слезы. Он, запинаясь от волнения, стал благодарить.
Игорь покинул трон и, шагнув к Владимиру, прижал его к себе…
Благородный поступок Игоря одобрили далеко не все его приближенные. Среди бояр были такие, которые страшились гнева галицкого князя.
— Войско у Осмомысла несметное, что делать станем, ежели он войной на нас пойдет? — выговаривали они Игорю. — Не будил бы ты лихо, князь. Не пускал бы к себе Владимира. Пущай он едет в Смоленск иль в Полоцк либо куда подальше!
Высказал свои опасения Игорю и воевода Бренк:
— С огнем играешь, княже. Великим князьям вызов бросаешь! Сие не понравится Святославу Всеволодовичу. Из-за тебя Ярослав Осмомысл на всех Ольговичей ополчиться может. Тесть твой ныне в такой силе, что, если пожелает, не бывать Святославу на столе киевском.
— Между двух жерновов руку суешь, княже, — вторил Бренку гридничий Вышата. — Не выстоять нам ни против Галича, ни против Киева!
Но Игорь не изменил своего решения: он был уверен, что отец на его месте поступил бы так же.
Только два человека восхищались поступком Игоря: Вышеслав и Ефросинья.
И месяца не прожил в Новгороде-Северском изгнанник Владимир, как из Киева прибыл боярин Кочкарь — гонец своего князя.
Для разговора с Кочкарем Игорь пригласил лишь Вышеслава и тех бояр, что не желали подчиняться Киеву. Таких было всего трое.
Кочкарь в сопровождении двух знатных мужей вступил в княжеский покой и недовольно повел бровями, увидев при Игоре всего четверых советников. Без полного почтения встречают здесь послов киевского князя!
С этого и начал Кочкарь, обращаясь к Игорю:
— Не по чину встречаешь ты, княже, послов великого
— Полно тебе, боярин, — прервал Кочкаря Игорь, — как бы высоко ни задирал ты голову, ноги твои все равно земли касаются. Говори, с чем пожаловал.
Кочкарь еще больше нахмурился.
— Господин мой Святослав Всеволодович молвит тебе так, Игорь Святославич, — с угрозой в голосе произнес он. — Укажи путь от себя Владимиру Ярославичу, а нет, так Святослав с братом Ярославом научат тебя покорности.
Кочкарь хотел было что-то добавить, но Игорь хлопнул ладонью по подлокотнику и резко вымолвил:
— Нам Киев не указ! В своих уделах правим, своим разумом живы.
Бояре Игоревы заерзали на скамье, угрозы посла задели их за живое:
— Не стращай нас, боярин!
— Иль князь наш не волен поступать по справедливости?!
— Передай Святославу, посол, что ловит волк, но ловят и волка! — прозвучали их недовольные голоса.
Понял Кочкарь, что угрожать бесполезно, поэтому сменил тон на более миролюбивый.
— Святослав Всеволодович о твоем же благе печется, княже, — заговорил он, глядя Игорю прямо в глаза. — Иль не ведомо тебе, сколь бывает страшен в гневе Ярослав Осмомысл? Может ведь так случиться, что ныне ты — князь, а завтра в грязь. Вот от чего желает уберечь тебя, княже, старший брат твой.
— С тестем своим я сумею договориться, — уверенно промолвил Игорь. — Пусть князь киевский не сует нос в мои дела!
— Ой, гляди, княже, как бы твои дела не стали головной болью для всех Ольговичей, — предупредил Кочкарь.
Не скрывая своего недовольства, покидали Новгород-Северский посланцы Святослава Всеволодовича.
«На высокой горе засел Игорь, небось думает, что галицкий князь там до него не доберется!» — зло усмехался про себя Кочкарь, оглянувшись на княжеский детинец, будто парящий над тесными городскими улочками, крепостными валами и стенами, над всей округой, пестреющей соломенными кровлями деревенек, затерянных среди полей и дубрав.
Ефросинья на правах сестры допытывалась у брата, за что озлобился на него отец.
— Почто батюшка гонит тебя отовсюду? — спрашивала она. — Правду сказывай, Владимир.
Присутствовал при этом и Игорь.
Собственно, это по его просьбе Ефросинья учинила брату такой допрос. Игорю хотелось понять, откуда возникла такая ненависть отца к сыну.
— Ты же знаешь, Фрося, что у отца была наложница Настасья, — Настасью бояре сожгли на костре как ведьму, но остался ее сын Олег. Отец в нем души не чает, хочет княжество ему завещать, а обо мне и речи не ведет. Покуда была жива наша матушка, у меня оставалась хоть какая-то надежда удел получить, ибо бояре за нее горой стояли. Но вот ее не стало, и все мои надежды пошли прахом…