Игра Эндера

Кард Орсон Скотт

— Нет, — сказал Эндер, — я не могу.

Жестокое страдание.

— Твои дети — это чудовища из наших ночных кошмаров. Если я разбужу тебя, мы снова убьем всех вас.

Мозг Эндера вспыхнул десятками образов — баггеры убивали людей. Но вместе с образами возникло сильное, почти непереносимое чувство вины. Вина была настолько тяжелой, что Эндер не мог с ней справиться, и слезы хлынули у него из глаз.

— Если ты сумеешь заставить их почувствовать то же, что ты сейчас чувствуешь, то, возможно, они простят тебя.

Только меня, понял он. Они отыскали меня по ансиблу, проникли в мой мозг. В агонии моих больных мыслей и бредовых идей они изучали меня, даже когда я проводил

все свое время, воюя и уничтожая их; в глубине души они нашли у меня страх перед ними, а также уверенность, что я убью их всех. В те немногие недели, что им осталось жить, они построили все это: тело Гиганта, детскую площадку, карниз, ведущий к Концу Света. Чтобы я отыскал это место, узнал его по зрительному сходству. Я оказался единственным, которого они знали, поэтому они могли общаться только со мной и через меня. Мы как и ты, мы подобны тебе — пронеслось у него в мозгу. Мы не думали об убийстве, а когда мы поняли, что совершили, мы ушли, чтобы никогда больше не появляться. Мы думали, что мы единственные разумные существа во всей вселенной, пока не встретили вас. Но разве мы могли подумать, что мысли могут возникать и у одиноких животных, которые не думают мыслями других. Мы могли бы жить в мире и согласии. Поверь нам! Поверь нам! Поверь нам!

Он протянул руки к углублению в стене и взял кокон. Он был легким как пушинка, хотя и нес в себе надежду и будущее великой популяции.

— Я заберу тебя с собой, — сказал Эндер, — я повезу тебя через миры, пока не выберу место и время, где бы ты могла возродиться в спокойствии и безопасности. Когда ты проснешься, я расскажу тебе историю своего народа, может быть, со временем вы тоже сможете простить нас. Так же, как ты простила меня.

Он завернул королевский кокон в свою куртку и покинул башню.

— Что это? — спросил удивленный Арба.

— Ответ, — сказал Эндер.

— На что?

— На мой вопрос.

Это все, что он кому-либо сказал; они искали место еще пять дней, наконец, нашли подходящую местность к юго-востоку от башни.

Спустя несколько недель, Эндер пришел к Валентине и попросил ее кое-что прочитать; она открыла файл Эндера и прочла.

Текст шел от имени королевы пчел. Было такое ощущение, что она сама рассказывает, что они намеревались сделать, какое значение это для них имело, и что сделали на самом деле. Здесь наши промахи и поражения, здесь наше величие; мы не хотели, не предполагали причинять вам боль, поэтому мы прощаем вам свою смерть. С момента их зарождения до великой войны, уничтожившей их миры, Эндер излагал историю кратко и быстро, словно записывал свои воспоминания. Туда же он включил и сказку о великой матери, верховной королеве, которая первой научила сдерживаться и учить всему молодую королеву, навсегда подавив в себе инстинкт уничтожения соперницы. Он подробно описал, сколько раз она уничтожала свою плоть, своих рожденных детей, которые не переняли ее свойства, не переняли ее «я». Наконец, она породила ту единственную, которая поняла и приняла ее стремление к гармонии. Их мир наполнился новым содержанием. Впервые за всю историю две королевы любили и помогали друг другу вместо извечной вражды и уничтожения. Вместе они стали сильнее любой другой королевы пчел. Их объединенный род начал процветать, они преуспели и произвели на свет многих дочерей, вступивших в их мирный союз; так родилась мудрость.

Если бы мы могли говорить, королева сказала бы словами Эндера. Но поскольку это невозможно, мы просим лишь об одном: запомните нас не врагами, а сестрами с трагической судьбой, которым по иронии Судьбы, Бога или Эволюции суждено было одеть личину мерзких тварей. Если бы мы умели целоваться, мы, наверное, стали

бы людьми в глазах друг друга. Но тем не менее мы приветствуем вас как добрых друзей. Идите и занимайте наши дома, дочери Земли; обживайте наши туннели, собирайте урожай с наших полей. Мы не могли и не умели этого делать. Теперь вы стали нашими руками. Трава, деревья, луга, поля, будьте ласковы к ним; солнце, будь нежно с ними; планета, прими их с миром. Они наши сестры, и они у себя дома.

Книга, написанная Эндером, не была длинной, но в ней было все: добро и зло — то, что знала королева пчел. Он подписал ее не собственным именем, а замысловатой фразой:

ГОВОРЯЩИЙ ОТ ИМЕНИ МЕРТВЫХ

На Земле книга была опубликована спокойно, без помпы, и также спокойно разошлась по рукам. Экземпляры книги передавались от одного к другому, и вскоре трудно было найти такого, кто бы ее не читал. Многие, кто прочел ее, нашли книгу интересной, многим она не понравилась, и они забыли о ней. Но многие начали строить свою жизнь по этой книге и проживали ее как могли, и когда кто-то из близких умирал, рядом с могилой вставал самый верующий, он становился Говорящим от Имени Мертвых и рассказывал о том, что хотел бы сказать умерший. Он говорил со всей искренностью, но избегая упоминать о нормах и проступках. Часть Говорящих стала специализироваться на подобной службе. Ряд людей находил подобную деятельность ненужной и приносящей боль. Но большинство считало, что их жизнь вполне достопочтенна, и, несмотря на все свои ошибки, после смерти Говорящему будет что сказать от их имени.

На Земле подобная деятельность прочно закрепилась в жизни, превратившись в своеобразную религию. А для тех, кто бороздил космические просторы и жил собственной жизнью в туннелях королевы пчел, собирал урожай с ее полей, она превратилась в единственную религию. Ни одна колония не существовала без Говорящего от Имени Мертвых.

Никто не знал и не хотел знать, кто был первым настоящим Говорящим. А Эндер и не стремился афишировать себя.

Когда Валентине исполнилось двадцать пять лет, она закончила последний том истории войны с баггерами. В конец своей книги она включила полное изложение маленькой повести Эндера, но не указала, кем она была написана.

Вскоре по ансиблу ей пришел ответ от древнего Гегемона, Питера Виггина. Ему было семьдесят семь лет, и сердце его явно сдавало.

— Я знаю, кто написал ее, — сказал он, — если он сумел сказать от имени баггеров, то я уверен, что он сможет сказать и от моего.

Много часов по ансиблу шел разговор Питера и Эндера. Питер рассказывал историю своей жизни, своих преступлений и благих дел. После его смерти Эндер написал вторую книгу и снова подписал ее Говорящий от Имени Мертвых. Эти книги объединили в одном издании и выпустили под единым названием «Королева пчел и Гегемон».

— Пошли, сказал он однажды Валентине. — Давай улетим отсюда и будем жить вечно.

— Но это невозможно, — возразила она, — чудеса не могут превратиться в реальность, Эндер.

— Мы должны идти. Я здесь почти счастлив.

— Так оставайся.

— Не могу. Я хочу долго нести свою боль, я не знаю, смогу ли прожить без нее.

Они купили корабль и стали путешествовать от мира к миру. Где бы они не останавливались, он для всех представлялся Эндрю Виггиным, странствующим Говорящим от Имени Мертвых, она — Валентиной, Странствующим Историком. Она писала истории о живых в то время, как Эндер говорил за мертвых. И везде, и всюду Эндер возил с собой сухой белый кокон, тщательно подыскивая место, где бы королева могла проснуться и начать новую жизнь.

Он искал долгое время.