Игра Герцога
Шрифт:
Вот и сейчас Санаев засеменил от витрины в сторону аптеки, но вдруг недоверчиво остановился посередине мостовой:
— Салям! Абый Залман, не знаете, что могло случиться? Что с вами?
Аптекарь, вытерев ладонь о передник, на котором поблёскивала серебряная крошка, обвёл округу мутными глазами и кажется, вовсе и не увидел соседа.
— Что горит? — спросил снова Ильнар.
— Сады, горят сады на побережье! Турки взяли город!
— Что, абый Залман? Что вы такое говорите?
Санаев в силу преклонного возраста видел плохо, поэтому, когда аптекарь вытянул вперёд
— Нет, что вы, дорогой абый Залман, ничего уже не нужно! Моему мальчику хорошо! Он смеётся, хорошо высыпается, и благодарит Аллаха и вас за помощь!
Треснул выстрел, и пуля прошила насквозь тщедушное тело татарина и разбила витрину. Вазочки полетели со звоном, изюм, крашеные орешки и урюк с черносливом разлетелись у входа, словно праздничное конфетти.
Владелец «Бухарских сладостей» упал на бок, тюбетейка слетела и покатилась, увлекаемая порывом ветра. Последнее, что он видел, это косой след от разворота саней крестьянина из села Серебряные Ключи Петра Алатырева.
— Как же так, абый Залман! — едва успел произнести татарин, и кровь хлынула изо рта и потекла, впитываясь в примятый снег на мостовой.
Залман обернулся — облокотившись, в проёме аптеки стоял прозрачный силуэт:
— Очень хорошо стреляете, господин бригадный хирург! — говорил спокойным низким голосом облачённый в мундир обер-офицер Корф. Он осматривался, водил головой с полностью вырезанной нижней челюстью. — Это лишь первый. Но враги овладели городом, они повсюду! Нужно прорываться!
Залман поднёс к обескровленному и спокойному, сильно осунувшемуся лицу пахнущий порохом ствол револьвера. Посмотрел на тюбетейку, видя вместо неё красную турецкую феску с чёрной кисточкой. Переступив и слегка пнув распластанное тело в полосатом халате, он сказал:
— Не сомневайтесь, господин Корф! Я сделаю всё, зависящее от меня!
Глава 13
Король пик
— Ну, что же, идём! — повторил Фока Евтихию. — Ничего не бойся!
Когда Зверолов, преодолев время и пространство с помощью полученного от предка — великого охотника Протасия — дара, отправился на поиски чёрного герцога, он взял с собой заговорённую серебряную пулю. Согласно древним правилам, больше и не полагалось, и он имел шанс лишь на один точный выстрел. Фока предчувствовал, что встреча с тёмным лордом состоится в заброшенной шахте, тот непременно должен навестить свои владения, прежде чем отправиться в долгий, усеянный злом и распрями путь, который герцог и его слуги цинично именовали дорогой добра. Но, прежде чем сойтись с ним там, в шахте, нужно было заранее проверить это гиблое место. И, как убедился охотник, там поджидала засада — огромный стражник-крот. Спасаясь, убил Кродо, но единственной отпущенной ему в дорогу пули больше не было.
Положение
Фока не терял надежды, потому что половина дела готова — отлитая Залманом серебряная пуля приятно покалывала острой стороной грудь. Но годилась она пока что разве убрать обычного, плотского врага с пути.
Пригнувшись, они на цыпочках перебегали от тени к тени заснеженных бревенчатых построек, телег, редких фруктовых деревьев на задних дворах Лихоозёрска, поминутно замирая и оглядываясь. Запах гари становился всё ближе и тошнотворнее, ветер доносил обрывки криков, конского топота, а затем в тишине где-то совсем неподалёку раздался выстрел:
— Что ж это такое делается-то?! — присвистнул Евтихий.
— Нет, только не это! — произнёс Фока, когда они проделали уже значительный путь, и перед ними оказался высокий каменный забор. Обойти его было невозможно, разве что попробовать перебраться. Но вдвоём это проделать никак не получилось бы — тщедушный дьякон не способен на такие трюки. К тому же неизвестно, что ждало их за оградой.
В подтверждение этому Евтихий прошептал:
— Мы у особняка самого Солнцева-Засекина! Это ого-го кто! Лучше и не знать, что за человек! Вот так город держит, — и он сжал ладонь. — Лезть к нему — всё равно что в логово к зверю, собак охранных, слуг натасканных — просто уйма, и все — сущие головорезы! — и чиркнул ногтем по шее.
Стараясь быть незаметными, они пошли вдоль забора, который неминуемо выводил их к освещённой улице. Фока выглянул первым, но не успел отпрянуть, как раздался окрик:
— А ну стоять! Стоять! Это ещё там кто? — из-за угла выскочил, тяжело дыша, толстяк в распахнутой шубе. Он сжимал револьвер в трясущейся руке, и тут же Фоку и Евтихия взяла в полукольцо целая группа вооружённых ружьями угрюмых бородачей. — Кто такие? Уж не дубровинские ли? Куда это спешите? Его предупредить, а?
— Да это же я — диакон! — Евтихий закрыл собой Фоку, и тот, отходя от растерянности, поразился смелому шагу. — Да вы ступайте себе, куда шли, а у нас своя дорога!
— Надо же, вы, отец диакон, постойте, — крякнул удивлённо винозаводчик. — А кто это там ещё?
— Неважно!
— Да уж точно, неважно! Но имейте в виду, предупредите полицию, что видели нас, я не посмотрю на вашу, как её там, святость! — Каргапольский хотел что-то добавить, но захлебнулся от одышки.
— Условимся, что и не встречались! — как можно спокойнее ответил дьякон, и теперь он потянул за рукав Зверолова, а тот послушно последовал за ним на другую сторону улицы. Вооружённые люди молча расступились и стояли, поблескивая стволами ружей.