Игра Герцога
Шрифт:
Охотник распрямил плечи и чуть привстал, чтобы понять, где противник, и чем он занят, но тут же пуля сорвала и отбросила лисью шапку.
«Вполне себе меток этот чертяка! Всё видит, всё слышит! Даром, что в дурмане!» — Фока задышал чаще, стараясь совладать с паникой, которая предательски накрывала его, словно ловчей сетью.
— Ах, вот ты где прячешься, басурманин! Ничего, сейчас!
Шаги приближались, похрустывал снег.
'Как же быть? — Фока хотел, но никак не мог отважиться хоть на какое-то действие. Беда была в том, что Зверолов вновь терял чувство времени, выпадал из него — и как раз в столь роковую минуту, когда нужно было решиться —
Шаги — аккуратные, тихие, похрустывание снега, всё ближе, ближе и ближе. Вот сейчас Залман обогнёт этот камень, наведёт ствол прямо в макушку, и…
— Что за зара… Зараза! Да ых! — внезапный выкрик оборвал тяжесть дрёмы, Зверолов сделал выпад в сторону, и, встав на четвереньки, как готовая к прыжку охотничья собака, увидел противника.
Залман по-прежнему сжимал в одной руке револьвер, и ствол поблёскивал при каждом движении. Другой он судорожно тряс, пытаясь сбить крепко вцепившуюся в рукав шубы лисицу. Пушистый хвост мотался, подобно маятнику, мелькали огоньки отчаянных тёмно-красных глаз.
— Ах ты бешеная зараза, я тебя! — хрипел Залман.
— Алисафья, нет! Зачем ты вступилась! Удирай отсюда, сейчас же! — прокричал испуганно Фока. Аптекарь тем временем выронил револьвер, попытался нащупать его в снегу, но тут же распрямился. Схватив за холку лисицу, опустил пальцы ниже и сжал горло. Та, не выдержав грубой силы, ослабила челюсти, тут же сорвалась, и, сделав сальто, кинулась рыжим мячиком в сторону закрытого входа в шахту.
Залман — и откуда только у него было столько решительности и скорости в действиях — нащупал револьвер в снегу, и, взведя курок, прицелился.
Короткий миг растянулся для охотника на минуту, и он использовал последние силы. Знал, что после этого рывка может и не подняться; смерть, и того хуже её — неисполнение Долга и бесславие ждали его впереди, но Зверолов не мог поставить на чашу весов своего сердца что-либо ценнее, чем сестра. Потому он так и ругал её за то, что пришла — потерять её было самым страшным, что могло случиться.
Прежде чем Залман успел нажать на курок, Фока набросился сзади, и обхватил ружьём его шею. Сдавил что есть мочи, и с криком поднял воспалённые глаза к бескрайнему звёздному небу. Аптекарь всплеснул руками, револьвер бессильно выпал.
Охотник давил и давил, ожидая, что вот-вот раздастся хруст сломавшейся шеи, но вместо этого хрустнуло что-то другое: огромное, и притом рядом. И лишь боковым зрением он сумел заметить, как на них летит, накрывая тьмой огромная разлапистая сосна.
Фока упал под весом, и, едва оставаясь в сознании, чувствовал, как острые хвоинки колют лицо. Алисафья, стоя на коленях, мерцала поодаль, возвращаясь к человеческому обличию. А, когда распрямилась, с ужасом подняла глаза на огромную тень.
Разметав вековые деревья на пути, ко входу в шахту устремился громадный пущевик. Мычал, поднимая поросшие мхом веки, и в его слепых старческих глазах девушка виделась с высоты лишь маленькой рыжей точкой. Но филин на его плече прекрасно различал округу, пронизывая её оранжевыми огоньками. И он расправил седые крылья, пронзив бескрайние просторы грозным птичьим призывом.
Лес — глухой, промёрзший, молчаливо внимал этому воплю…
Глава 20
«Стреляй же, друг Антоний!»
Если
Дуэлями он грезил всегда! Поэты — великие светочи русского слова, что сложили в дуэлях головы свои за высокие идеалы, отстаивая честь и достоинство, были для него светлыми образами, почти святыми. Лишь представлял, что услышит заветную команду «Сходитесь!» или любую другую, общепринятую по дуэльному кодексу, сердце замирало от сладкой щемящей дрожи!
Разве мог молодой барин знать, что нелепой мечте юности суждено будет сбыться… и вот так — холодной и бездушной зимою, непроглядной ночью, в глубине заброшенной шахты, да ещё в окружении холодных сущностей из Мира Теней… И что сражаться ему придётся с человеком, которому не раз в прошлом доверял тайны, открывал душу, в том числе и о желании бросить или принять вызов на дуэли… Что фон дер Вице, которому когда-то доверял больше, чем себе, станет его противником, а секундантами — ушедшие в мир иной соратники по их тайному кружку. И тысячи огней — душ из тьмы истории человеческой, тоже окажутся при этом свидетелями…
Да, фон дер Вице оказался предателем, достойным пули. Но всё же не такой дуэлью грезил он когда-то, и теперь ругал себя за беспечные мечты юности. Пальцы тем временем, скользнув по мягкому бархату подкладки, ощутили прохладу массивной, украшенной причудливыми вензелями рукоятки. Он взял пистолет вторым — фон дер Вице опередил его, оставив без выбора.
«В точности могу сказать — один из них был орудием, остановившим полёт фантазии величайшего поэта всех времён! — вновь прозвучали в сознании слова Гвилума. — Кто выберет именно этот славный пистолет, несомненно, будет особенно удачлив!»
Антон Силуанович посмотрел на доставшийся ему пистолет, будто взвесил его в ладони, чуть ослабив хватку. Нет, он не вызывал отторжения, не отдавал холодом и мраком убийства; значит, не ему досталось то самое роковое оружие, прервавшее полёт души мастера слова…
Это и радовало, и наводило тоску одновременно.
— Итак, господа, если вы готовы… прошу! — прозвучал спокойный, и, как показалось молодому барину, подчёркнуто безучастный голос Саши Вигеля. Видимо он так же, как и друзья на зеркальных отражениях, вошёл в свою главную роль Игры. — Как главный секундант считаю необходимым напомнить вам некоторые правила, нарушение которых недопустимо и ведёт к поражению без шанса покинуть живым это великое место!
Он помолчал, оба дуэлянта посмотрели на зеркало. Фон дер Вице — с нездоровым, нервным восхищением, а Антон Силуанович — потухшим и беспристрастным взором; видимо, он уже принял для себя какое-то решение и знал, каким итогом обернётся для него эта стычка на пистолетах.
Саша Вигель, выждав многозначительную паузу, продолжил:
— Итак, господа, стрелять на ходу недопустимо. Если кто-то из вас окажется ранен, то получит возможность воспроизвести ответный выстрел, подойдя для этого вплотную к барьеру, коим выступит…