Игра Канарейки

Solongoy

– Мы уезжаем. Когда закончите с этим делом, ты не поедешь с нами.

Это была не просьба. Не предложение. Факт.

Канарейка сдавленно выдохнула.

– Ничем хорошим это не закончится.

– Из-за каменного сердца?

– Если бы мы встретились до всего этого… Моего бессмертия, проклятия, всей этой потусторонней херни…

– До Ирис? – прямо и сухо спросила Канарейка.

Ольгерд опустил её руку.

Шельма. Сама же напомнила.

– Тебе пора, – сказал атаман.

– Да. До встречи, Ольгерд.

Эльфка

стукнула лошадь по крупу, та неторопливо затрусила по дороге. Канарейка обернулась, увидела, как атаман закрыл двери сарая, прислонился к ним и достал трубку. Он поднял на эльфку взгляд, та быстро отвернулась и накинула капюшон.

Стражник у городских ворот задремал, оперевшись о собственную алебарду, и даже не заметил чубарой кобылы, везущей закутанного в плащ всадника.

Стражник проснулся только тогда, когда этот всадник, проехав не больше двадцати шагов от ворот, громко и смачно выругался по-краснолюдски.

Из придорожного кустарника выпорхнула, испуганно крича, стая ворон.

Комментарий к XVII. Сердца

Выпала из зимней спячки, принесла вам главу.

========== XVIII. Детали ==========

Безопасных игр не бывает. Есть только игры, стоящие и не стоящие свеч.

Кодрингер

Ночь опустилась на лес в считанные минуты. Отовсюду стали доноситься негромкие завывания, иногда в темноте обрывался высокий писклявый крик, прямо под копытами лошади пару раз хрустела или ветка, или чей-то панцирь, или кости.

Канарейка старалась не думать об этом. Она не была частым гостем в ночных лесах, а поэтому на всякий случай держала руку на рукояти кинжала. Не то чтобы она была первоклассной ведьмачкой и могла дать отпор любой живности, какая могла выскочить на неё, например, из тех похрустывающих кустов, но так просто было спокойнее.

Когда по расчётам эльфки до хижины травника оставалось не больше ста шагов, из-за деревьев показались огни горящих факелов. Канарейка тут же спешилась и привязала лошадь к толстому суку, надеясь, что сюда не приползёт какая-нибудь эндриага (или как их там) с преступным намерением обглодать косточки любимой зверюги атамана вольной реданской компании.

Эльфка замерла, прислушалась.

Мужчин было трое. Все они были в доспехах Ордена Пылающей Розы. Канарейка сжала кинжал в руке.

Один рыцарь ломился в дверь, осыпая её и её хозяина первосортной солдатской руганью, а ещё двое бродили вокруг, заглядывали в окна и размахивали в воздухе факелами.

– И понесла же нас, блять, неловкая в эку темнотень по лесам валандаться! – высказал всеобщее мнение тот, что был помоложе и похудее. Он особенно рьяно размахивал факелом в воздухе, надеясь этим отвадить всю опасную фауну здешних лесов.

–

Не хочешь золота – чеши обратно в город, мы твою долю на двоих поделим! – едко отозвался второй.

– Живо отворяй! – орал третий, колотя по двери кулаком.

– С какого вообще он взял, что она здесь? – протянул молодой, вглядываясь в темноту. Что-то только что шевелилось за кустом, в темноте больше походившим на сгорбившегося, прижавшегося к земле громадного зверя.

– Да мне насрать. Главное, чтоб платил. Я вот всё спущу на баб. А ты, Матеуш?

Старший рыцарь стоял к нему спиной, а поэтому не видел, как Матеуш вдруг замер, а затем беззвучно рухнул на землю.

Через мгновение на другой край поляны выскочил ведьмак, в тусклом отсвете факелов похожий на очередное порождение Сопряжения Сфер. Блестнуло железное лезвие, рыцарь вскрикнул перед тем, как упасть наземь с наискось распоротым животом.

Рыцарь, ломившийся в дверь, резко развернулся, услышав вскрик, махнул факелом в воздухе и потянулся за оружием. Не успел он вытащить ржавенький старый меч из ножен, как из густой темноты ему прямо в сонную артерию прилетел маленький, но очень острый нож. Рыцарь булькнул и повалился на землю к своим коллегам.

Геральт со своим ведьмачьим зрением, конечно, уже давно увидел Канарейку, затаившуюся среди корней и листвы не хуже какого-нибудь хищника.

Эльфка встала, приподнимая подол, подошла к первому убитому и стала флегматично выдирать нож из его горла.

– Играешь на преимуществах? – хмыкнул Геральт.

– Ну, не я же стою ночью в лесу на открытой поляне и для пущей верности размахиваю факелом.

Ведьмак неопределённо хмыкнул, наклонился к рыцарю, лежащему у двери.

– Зато я не перепачкалась в чужой крови.

– Тебя учили где-то? – спросил Геральт, вытряхивая на ладонь несколько монет из кошеля рыцаря.

– Да, конечно. В далёкой крепости на севере, скрытой горами и непроходимыми тропами. Нас было всего несколько, мудрый старый наставник учил нас секретным техникам и поил… – Канарейка прервала поток иронии, умолкла на мгновение, сдавленно закончила:

– …снадобьями.

Геральт поднял на эльфку взгляд. Она замерла над трупом рыцаря, держа в руках замусоленный клочок пергамента.

Ведьмак подошёл ближе, заглянул ей через плечо.

– Руны. Hen Llinge?

Канарейка помотала головой.

– Нильфгаардский диалект.

И она только что язвила по поводу своего обучения.

– Итак, ты учила нильфгаардский диалект…

– Я просто знаю Старшую речь.

Канарейка сложила пергамент, запихнула его в сумку. Поймав внимательный взгляд ведьмака, эльфка пояснила:

– Меня растил бывший скоя’таэль.

– Не замечал за белками каких-то знаний помимо врождённых ста способов убить d’hoine, не слезая с дерева.