Игра Канарейки
Шрифт:
Бой был долгий и мучительный. Иногда тварь создавала какие-то помехи в пространстве, полуисчезала, и лезвие серебряного меча проходило через неё насквозь. Временами чудище вовсе теряло вещественность, становилось неуязвимо и перемещалось в пространстве так, словно проходило через порталы. Только порталов не было. В один из таких разов оно вышло прямо рядом с Канарейкой и замахнулось для удара, когда ведьмак, среагировавший раньше, отбросил эльфку в сторону телекинетическим ударом Аарда.
Жуткое потустороннее существо успело потрепать нервы ведьмака и убийцы, оставить несколько
– Холера, – выплюнул ведьмак, присел возле лежавшего на земле оружия твари. – Озоном несёт. Это чёрная магия.
Канарейка бессильно опустилась на землю, собирая разбросанные ножи.
– Такого дерьма я ещё не видела, Геральт.
Эльфка будто бы с интересом заметила, что рука, которой она потянулась к ножу, дрожит как у заправского пропойцы.
– Я тоже, – коротко ответил ведьмак. Достал из сумки на поясе какую-то склянку, залпом выпил её содержимое, осел на землю. На его лбу выступила синяя жилка, а кожа словно стала бледнее.
– Оно могло нас убить, я даже не выпил эликсир. Передай потом своему Ольгерду, что он уёбок.
Канарейка хохотнула.
– Думаешь, он знал об этом?
– Это Ольгред фон Эверек его сюда привёл, – произнёс мелодичный женский голос.
Геральт и Канарейка обернулись на говорившего. Перед ними на земле сидела чёрная кошка со странными, совсем не кошачьими глазами.
– Его звали Ключник, – невозмутимо продолжила она, не обращая внимания на хмурящихся собеседников. – Он был очень силён, вы первые, кто с ним справился.
– Магия дружбы, – съязвил ведьмак. – Кто ты?
– Мы ждали здесь только одного гостя. – На этот раз голос был мужским. С другой стороны к ведьмаку и эльфке подходил чёрный пёс с такими же странными глазами. Он остановился рядом с кошкой, внимательно посмотрел на Канарейку.
– Тебя не должно было быть здесь.
Эльфка напряглась.
– Гюнтер О’Дим сказал мне быть здесь. Может, вы его знаете.
– Мы давно не покидали этого имения, – сказала кошка. – Но его знаем.
– Вечно он смешивает все карты, что лежат на столе. Нашёл Aen Seidhe. Госпоже Ирис фон Эверек это может не понравиться. – Пёс оставался невозмутим, а его голос звучал необычно, как звучат песни, спетые хором. Словно он говорил свои слова не один.
– Ирис фон Эверек здесь? – спросил Геральт. – Мне нужно её увидеть.
– Она может быть решением проблем, которых ещё нет, – кошка обратилась к псу так, будто ведьмак не задавал вопроса.
– Или создать новые. Одно из двух. Он искусственно вплетает её в эту историю.
Кошка перевела взгляд на решительно ничего не понявших в их разговоре Геральта и Канарейку и произнесла:
– Следуйте за мной. Я покажу, где Ирис фон Эверек.
Комментарий к XXXI. Двор
Все заметили пару плевков в сторону игрового геймплея?:) Так они специально)))00)
========== XXXII. Дом ==========
Любить –
уметь отказываться от чего-то, жертвовать собою.
Сирена Шъееназ
Кошка и пёс прошли сквозь одну из стен, растворились в чёрном дыму и оставили Геральта с Канарейкой одних.
Как только ведьмак и эльфка зашли в дом, горло будто бы сдавила огромная ледяная рука: Канарейку стало подташнивать от спёртого мёртвого воздуха, застывшего в просырелых комнатах. При каждом шаге дом будто бы вздыхал, все половицы перекликались между собой, что-то трепетало и звенело в воздухе.
Эльфка пыталась унять дрожь в руках. Ведьмак с виду сохранял хладнокровие, хмурился, прислушивался и всё больше убеждался в том, что кто бы ни обитал в этом доме, он явно не принадлежал к миру живых.
Геральт ступал в комнаты первым, был весь напряжён как струна, сложен и собран, чтобы одним неуловимым движением выхватить меч из-за спины. Эльфка не могла не заметить этого, следовала за ведьмаком и осознавала свою беспомощность.
Зачем, зачем Гюнтер сказал ей идти с Геральтом?! Ведь старинные заброшенные дома, наполненные призраками, безлицыми чудовищами и говорящими животными – это всё же по ведьмачьей части, и уставшая, замученная убийца ничем не сможет здесь помочь.
Когда дверь следующей комнаты распахнулась, Канарейка успела различить тень, метнувшуюся в сторону, исчезнувшую в каменной кладке со скрежетом и потусторонним шёпотом. Ведьмак вскинул руку, чтобы эльфка оставалась позади него, выхватил серебряный меч. Силуэт вылетел из стены, вскрикнул несколькими голосами сразу и метнулся в портрет, заключённый в богатую раму.
Геральт замер на несколько секунд, убеждаясь, что тварь не вернётся. Канарейка несмело подошла к столу, взяла с него богатый витой канделябр. Ведьмак зажёг огонь на свечах быстрым небрежным движением и перехватил у эльфки подсвечник.
– Зараза, – наконец выдавил ведьмак, осветив портрет. На полотне была изображена нежная и очень грустная женщина в трауре. Её глаза бледными пятнами светлели на лице, обильно накрашенном чёрными тенями и помадой. В них считалась непреодолимая, невыносимая грусть. Женщина на портрете была совсем живой: казалось, что она сейчас поднесёт к лицу лежащий на коленях платок, утрёт выбежавшую на щёку слезинку. Она была абсолютно другой, полной противоположностью Карины – не только внешним видом, но и характером, манерами, даже речью. Канарейка, конечно, ни разу не видела эту женщину вживую, но было готова поклясться в этом просто глядя на картину.
– Это его жена?.. – с придыханием спросила Канарейка. Почему-то именно сейчас эльфка целиком осознала то, что история Ольгерда, его жены, желания Стеклянному Человеку, вся громадная трагедия и годы, проведённые в глухом одиночестве, – это всё правда, это всё действительно было, случилось в реальности, а не на страницах какой-то книги.
Вот эта женщина. Ирис фон Эверек. Почти настоящая, написанная художником прямо с оригинала. Она когда-то дышала, смеялась, говорила, любила…
– Здесь сильный призрак. Будь осторожна.