Игра Канарейки
Шрифт:
Геральт почувствовал себя дезориентированным и совершенно беспомощным без привычных обострённых чувств.
Канарейка сразу приняла за правило то, что в картине нужно полагаться только на зрение. А им она сейчас видела застывших перед ними с ведьмаком Ирис и Ольгерда. Оба протянули друг другу руки, но в них не хватало чего-то.
– Наверное, нужно восстановить воспоминание? – спросил ведьмак. – Что они могли держать в руках?
Канарейка сделала неуверенный шаг к Ольгерду. Атаман был совсем другой. Его голову и руки не рассекали полосы уродливых глубоких шрамов, лицо было мягче, моложе. Ощущалась
– Он был совсем другим, – сказала эльфка. Ведьмак тем временем подбирал с земли вокруг фонтана всякую ерунду – фату, кубок, букет цветов.
– Думаешь? По-моему, только бороды нет, – бросил Геральт. Наверное, он попытался пошутить, но Канарейка только подняла голову и кивнула как болванчик.
– Они держали в руках бокалы, – проговорила наконец эльфка.
Ведьмак молча вставил найденный им кубок в руку атамана. Замершая картинка с четой фон Эвереков вдруг ожила, железные литые бокалы звякнули. Ольгерд опрокинул свой, второй рукой упершись в бок.
Величественный, живой и абсолютно другой. Чужой.
Он взял свою жену под локоть, довольно громко и решительно заявил о своей бесконечной любви к ней, повёл в сторону имения. Разговор вдруг зашёл о том, что Ирис боится пауков, но Ольгерд уверил её, что поймал их всех и выбросил в сад.
После этих слов ведьмак заметно напрягся, послышался звук освобождаемого из ножен меча. Канарейка тоже схватилась за оружие, быстро оглянулась.
Воспоминание мгновенно превратилось в кошмар. Перед тем как на ступенях возникла стая громадных пауков, плутающих в чёрном дыму, эльфка на мгновение успела заметить всё ту же чёрную фигуру человека. Она мигнула, повернула голову на Канарейку и исчезла. Пауки набросились на них с ведьмаком. Началась быстрая и суматошная схватка – несмотря на то, что пауки были лишь видениями, они не рассеивались от одного удара меча.
Ирис и Ольгерд зашли в дом. Канарейка видела, как они испарились, переступив порог.
Вдвоём ведьмак и эльфка расправились с кошмарами за пару минут. Канарейка сунула меч за пояс и быстро зашагала к двери, где недавно скрылись фон Эвереки. Резко распахнула дверь и тут же оказалась в столовой на первом этаже. За спиной негромко выдохнул ведьмак.
Пока Геральт изучал столовую, пытаясь понять, что же здесь нужно сделать для того, чтобы время тронулось дальше, Канарейка почти бесцельно бродила вокруг.
Ольгерд, Ирис и пожилая женщина в дорогом платье и её возраста мужчина в простом костюмчике из тонкого атласа. Эльфка взглянула на картину, висевшую на стене. Она изображала как раз этот обед.
Тем временем в Новиграде, в маленькой конторе, пафосно
========== XXXIV. Кошмар ==========
Имей в виду, ведьмак, ты связался с опасным человеком.
Самый большой страх Ирис
Ирис сидела на кровати, поджав под себя ноги. На женщине была надета длинная шёлковая рубаха, волосы расплетены, украшения лежали на тумбочке рядом. Ирис фон Эверек поднялась в спальню и готовилась ко сну уже довольно давно, нарочито медленно переодевалась и смывала косметику. Уже было поздно и нужно было спать, но Ольгерд всё никак не возвращался. Опять засиделся в своём кабинете, заперся там и не пускает никого внутрь.
За последние пару месяцев он стал совсем другим, хотя изо всех сил и пытался скрыть это от жены. Ирис волновалась и тоже прятала это. Так жизнь и продолжалась.
Дверь распахнулась, в комнату вошёл Ольгерд. Взглянул на жену, направился к тазу с водой.
– Уже поздно. Ложись спать.
Он стал умывать руки по локоть в успевшей остыть воде. Влага в тазу мгновенно порозовела.
– Ольгерд, это кровь?! – Ирис вскочила на кровати, пытаясь заглянуть мужу на плечо.
– Чернила, – холодно ответил фон Эверек. – Писал письма, опрокинул чернильницу. Спи.
– Пойдём, я допишу твой портрет. Всё равно не спится.
– Завтра. Я очень устал. – Ольгерд промокнул руками лицо, потянулся за полотенцем. Ирис перехватила его руку, нежно потянула в сторону мастерской, находившейся за боковой дверью.
Ольгерд занял своё место рядом с высоким столиком, на котором лежали фрукты, положил руку на эфес карабелы, замер.
Ирис выглянула из-за мольберта:
– Улыбнись. Так, как когда я согласилась выйти за тебя замуж.
Ольгерд растянул уголки рта в вымученной улыбке. У него определённо не получилось. Ирис выглянула из-за мольберта ещё раз, уже с пятном краски на щеке, нахмурилась.
– Подумай о чём-то хорошем, пожалуйста.
Фон Эверек свёл брови, нахмурившись, когда его жена исчезла за холстом, замер, словно глядя внутрь себя. Он стал похож на восковую фигуру. Канарейка впилась ногтями в ладони.
– Теперь наш выход, – сказал Геральт, заметив, что Ирис тоже застыла.
Ведьмак сгрёб в охапку несколько фруктов и миску, стоявшую на столе в стороне, принялся располагать их на высоком столике рядом с атаманом так, как они были набросаны на картине. Это заняло у Геральта порядочно времени и бранных слов.
Канарейка уловила едва заметный наклон головы Ольгерда, когда время пошло снова, тихий шорох движущейся по холсту кисти. Так продолжалось несколько минут – тихо и спокойно, ведьмак молча подпирал стену, скрестив руки, и ждал развития событий.
Вдруг атаман взглянул прямо на эльфку: не сквозь и не мимо, а прямо на неё. Вот только так не могло быть. Это всё, весь этот мир – воспоминания Ирис фон Эверек, её кошмары и грёзы. Ольгерд кивнул, будто приветствуя, перевёл взгляд и отошёл к окну.