Игра на чужом поле
Шрифт:
— Ты не понимаешь, это другой немец умер! Был бы цел телефон, я бы маме сама все объяснила! — топнула ножкой девушка. — Пойдём в больницу, там тебе скажут то же самое!
— Вы говорили с госпожой Соней? — поднял бровь парень.
— Она не берёт трубку! Возможно, незнакомый номер отпугивает, а может, занята…
— Ничем помочь не могу, у меня приказ. Деньги мне платите не вы, — проявил нордическую стойкость Йоханнсен.
— Тогда и я не поеду! — запальчиво пригрозила Марта, да так, что ариец испуганно
Так, надо брать ситуацию в свои руки.
— Марта, подожди. Он прав, да и мне самому надо в гостиницу. Пусть наше руководство потребует опровержения новостей… Или в посольство сразу поехать? — задумался я вслух, прикидывая варианты.
— Я с тобой! — категорично заявила Марта.
— Нет, милая, тебе лучше ехать домой и спокойно всё объяснить маме. А вечером приедешь ко мне! — проявляю настойчивость уже я. — На такси доеду!
— Не стоит брать такси, нам по пути, — выдохнул водитель, отчаянно пытаясь скрыть своё облегчение. Бешенно злая Марта, очевидно, его пугала.
Меня, кстати, тоже немного!
Возвращаюсь в гостиницу, внутренне готовясь к буре со стороны главы делегации и Копцева. Но, к моему удивлению, они либо не смотрели новости, либо не поняли их. Евгений Петрович был мрачен исключительно из-за проигрыша одного из наших в первый день турнира, а Копцев лишь тяжело вздыхал, но словесных выволочек пока не раздавал.
А вот портье у стойки явно оказался в курсе событий и сейчас сверлил меня взглядом, полным ненависти. Парень, казалось, уже собрался сказать мне что-нибудь резкое, но тут в игру вступил наш штатный «массажист». Да, агент КГБ, числился в советской делегации именно на этой должности, иначе в Норвегию его попросту не пустили бы!
— Товарищи, новость есть, для нас неприятная, — тихим голосом сказал он, отодвинув легким толчком норвежского боя с пути.
Тот отлетел в сторону как пушинка!
— Он жив! — поспешно произнес я, видя, как безопасник что-то зашептал на ухо тренеру и старшему делегации. — Это другой немец умер, его однофамилец!
— А ты откуда знаешь? — хором спросили меня все трое.
— Так я только что из больницы. По вашему совету ездил проведать Шмитца. Тот жив и здоров, даже сотрясения не было.
Услышав фамилию, наверняка знакомую по местным новостям, портье опять напрягся и сжал кулаки, но реально оценив мою фактуру и недобрый взгляд, лишь тихо выругался на норвежском и с места не двинулся.
Хотя какие там у них маты могут быть? Смешно даже. А нет… вот это нехорошее слово, означающее «дьявол», я знаю — Марта просветила!
— Боксёр жив. В больнице умер его однофамилец, старенький дедушка, — громко сказал я, обращаясь в том числе и к парню.
— Точно? — выдохнул особист.
— Ну да, просто недоразумение, — пожал я плечами.
— Эх, Толя,
— Надо в посольство позвонить, — деловито предложил Евгений Петрович.
Иду к себе наверх и вижу на двери нашего с Костей номера нарисованный мелом… член! Рисовала точно баба, уж больно подробно анатомические детали отражены. Рядом стоит Цзю и пытается тряпкой стереть сиё похабство.
— Думаю, это соседи, из этого… джаз-клуба нам отомстили, что мы к ним не пошли, — уверенно предположил мой друг, не догадываясь, что виновник этого безобразия я.
Косвенный, конечно, так-то журналюги виноваты.
— Ну давай сходим… чтобы не обижались, — шучу я.
— Я и сам уже об этом думаю, — понизив голос до шёпота, сообщил Цзю. — Навестить их клуб, как стемнеет. Вот смотри, наши окна на их крыльцо выходят. Целый день там ходят такие персонажи… глаза бы не видели! Сегодня, когда мимо проходил, меня один из этих окликнул. Я его послал, конечно…
— Стоп! Это не они! — запереживал я, видя, как Костя машинально разминает свой кулак.
Пришлось рассказать все детали случившегося.
— Почему ты так интересно живёшь, а я вот… — грустно вздохнул мой прежде улыбчивый друг.
— Да в пим дырявый такую жизнь!
Марта появилась уже после ужина. Девушка явно чувствовала себя победительницей. Сияющая улыбка и уверенный взгляд говорили о том, что дома всё уладилось. Слава богу, я оказался свободен: собрание, на котором обсуждали всё, включая возможные провокации, завершилось вовремя. Кстати, о себе я услышал только хорошее: и бой выиграл, задав команде правильный настрой, и поверженного соперника в больнице навестил.
— Ну, идём ко мне в номер, посидим, — предлагаю подруге. — Сейчас никуда выбраться не получится, уж прости.
Надо учить речь! Об этом мне сказали уже все, включая моего соседа по комнате, который вместе с ребятами сейчас отправился прогуляться по городу, чтобы мне не мешать. А я сиди и зубри! Текста, как назло, много, и если кто-то другой согласился бы читать по бумажке, то я так не могу. Хочу выучить всё наизусть. Не люблю выступать, уткнувшись в листок, — выглядит это как-то неубедительно.
— Мама очень извиняется и приглашает тебя посетить наш дворец. Уже завтра выйдет опровержение на том самом телеканале, который дал ложную информацию о тебе. А папа… — девушка замялась и продолжила: — Папа был в таком гневе! Тем более что короля сейчас в стране нет, дедушка во Франции, и на здании дворца висит папин флаг. Сейчас весь двор ищет того, кто опорочил наше и твоё имя.
— Да ладно, Марта. Там, может, простое совпадение. А маму твою за что прощать? Она ведь мне лично ничего плохого не сказала… За телефон разбитый сильно ругала?