Игра по крупному
Шрифт:
— Погоди, не перебивай. Когда ко мне в руки работорговец попадает, я, значит, должен подойти к нему с правами человека наперевес, так, что ли?
— Мы это с тобой уже обсуждали, — сказал
Меркулов устало. — У тебя против него доказательства есть? Хоть какие-нибудь?
— Да какие доказательства, если он сам мне предлагал деньги за свое освобождение! — вскипел Грязнов. — Ну было это один на один. Однако если следовать букве, а не духу закона, то пацаны наши так там и останутся,
— Неужели тебе надо объяснять, что закон не состоит из двух частей — духа и буквы? Он един! Газетные дискуссии, что дух иногда может подменить собой букву, давно кончились.
— Этот ликбез мне ни к чему. — Грязнов не мог успокоиться.
— Ты лучше скажи, что делать, если генеральному звонят то из Баку, то из посольства, то из «Белого дома». И все спрашивают: как можно держать в СИЗО такого человека, как Рагим Мансуров? С ним, мол, согласован и уже готов к подписанию пакет соглашений... Меня теребят, а у тебя, Слава, ни единого доказательства. И выглядит все это как элементарный произвол.
— Я сказал, что его брату грозит вышка, если Панкратов не выживет.
— Не о брате сейчас речь, — перебил его Меркулов, — а о самом Рагиме Мансурове. Из посольства отозвали заявление о его хулиганском поведении. Потерпевший тоже отказывается подтвердить свои прежние показания, изобличающие Рагима Мансурова. Так что надо, не затягивая, освобождать его.
Грязнов положил трубку. Поговорили... Чего доброго, и младшего подонка освободят. Рагим Мансуров сейчас развернется на свободе.
Он представил, как усмехнется этот младший Мансуров, когда его передадут азербайджанской стороне... Ну что? Чья взяла? — спросит этот насильник. Тут уж и духу, и букве, и самому закону каюк.
Но старшего Мансурова освобождать надо. Туг уже все формальности соблюдены.
И все же он медлил. Пару раз рука тянулась к телефонной трубке, потом снова опускалась на стол. Конечно, не он распоряжается свободой или несвободой господина Мансурова — для этого существуют следователи прокуратуры, но все в курсе развязанной им борьбы. Все ждут, что предпримет он, Вячеслав Грязнов, гроза всякой нечисти.
Надо позвонить Борисычу, сказал он себе. Турецкий — человек мудрый. Зря, что ли, позвали его бороться с мировым терроризмом? Вот так всегда: не можем решить свои проблемы — беремся решать мировые.
Вячеслав Иванович набрал номер в Баку.
Наверное, торчит в гостинице, боится нос высунуть. Как бы друзья Мансурова не взяли его в заложники. Хотя при нем Витя Солонин. Этот сам кого хошь возьмет...
Турецкий сразу откликнулся.
— В общем, деваться мне некуда, Борисыч, — начал Грязнов. — Придется отпускать Мансурова. А там, возможно, и его братцу дадут условно или передадут
— А я тебе что говорил? Помнишь наш разговор? — спросил Турецкий.
— Такое не забудешь... — вздохнул Грязнов. — Ты был прав. Только что теперь делать? Голова почти не работает. Проблема на проблеме. А тут еще — выпить есть что, а не с кем.
— Сочувствую, — отозвался Турецкий весело. — Ну, выкладывай свои беды.
Они говорили недолго. Грязнова потрясло, что друг его почти слово в слово повторил доводы Меркулова. Если коротко, то закон есть закон и выше его не прыгнешь.
— Ты заработался, — сказал Турецкий, — неужто так уж совсем не с кем выпить?
' — Не хочешь ты меня понять, Саша. — Грязнов скрипнул зубами. — Выпустят этого монстра, и завтра он уже будет в Баку. И тогда ищи-свищи ветра в поле. А про наших пленных ребят придется забыть. Вот что меня гложет.
Через полчаса, успокоившись, Грязнов позвонил в ДПЗ.
— Пал Антоныч, не выпустил еще Мансурова? Уже на старте стоит? Ну ладно, пусть идет по холодку. Но скажи ему, что не как арестованный или задержанный, а как свободный гражданин он может зайти ко мне. Попрощаться, скажи. Для его же пользы. Так и скажи. Думаю, придет. Для собственной пользы отчего не прийти?
Мансуров появился в его кабинете, небритый и осунувшийся, уже минут через двадцать.
— Ну что, есть претензии к следственным властям? — спросил Грязнов, глядя на визитера. — Да вы садитесь.
— Нет, претензий никаких, — помотал головой Мансуров.
— И со своими в посольстве поладили, надо полагать? С этим, как его, Самедом Аслановичем. Интеллигентный молодой человек, таких теперь редко встретишь. Приятное производит впечатление.
Мансуров молчал, глядя поверх головы Грязнова.
— Дело против вас будет прекращено. Но что касается вашего брата, то все остается по-прежнему. Состояние Панкратова тяжелое, если он не выживет, вашему брату грозит самое худшее...
— Вы об этом уже говорили. — Мансуров помолчал и добавил: — Я думал, что вы хороший человек, Вячеслав Иванович...
— Разочаровались?
— Ваши условия? — Губы Мансурова дрогнули.
— Вы их слышали.
— Пленные? Сорок человек?
— Сделайте мне такое личное одолжение, — сказал Грязнов, глядя прямо в глаза Мансурову.
— Но вы же понимаете, что это невозможно. Пленные находятся по деревням, их прячут, используя как работников...
— Но если пройдет слух, что появился дядя с тугой мошной, который платит хорошие деньги... Мне ли вас учить, господин Мансуров?
— Это очень большие деньги. — Лицо Мансурова потемнело. — Просто не знаю. Придется брать кредит.