Игра с отчаянием

Ruby Battler

Вызвав Тау на игру, Хитаги предложила сделать сражение острее: победитель мог задать проигравшему любой вопрос, а тот не имел права отказать в ответе. Она сделала это с расчётом на то, что кукла не сможет отказаться от такой интересной игры, и не прогадала. Похоже, Тау действительно хотелось узнать что-то от неё, а чувство риска лишь раззадоривало её. Выбор игры остановился на простой и немного детской “Правде или лжи”. “Довольно символично”, — прокомментировала Хитаги.

Суть игры заключалась в следующем: карты раздавались поровну между игроками, и перед началом игры сбрасывались комбинации из четырёх карт одинакового достоинства, за исключением тузов. Начинающий партию клал на стол рубашкой вверх

несколько карт и заявлял, что все они имеют одинаковый ранг, даже если такое физически невозможно (например, девять дам). У соперника был выбор поверить или не поверить. В первом случае он должен был подложить ещё таких же карт рубашкой вверх, и ход переходил к следующему игроку. Если же он выбирал не верить, он должен был перевернуть одну из карт, выложенных соперником. Если карта оказывалась заявленного достоинства или тузом, ему приходилось забирать все лежащие на столе карты; в противном случае их забирал соперник. Четвёрки карт с одинаковым достоинством сбрасывались в процессе. Игра продолжалась до тех пор, пока у кого-то не заканчивались карты — этот игрок становился победителем. В последний ход игрока его соперник был вынужден проверять его. Победа во многом зависела от умения блефовать и хитрить.

Они решили играть до пяти побед. Пока была ничья — два против двух. Хитаги постаралась растягивать партии как можно сильнее, чтобы дать Марибель как можно больше времени на исполнение её плана, детали которого в целях безопасности остались для азартного игрока тайной. И чем дольше они играли, тем чаще Хитаги с беспокойством поглядывала на Тау: ей начинало казаться, что та что-то подозревает, слишком уж странно блестели голубые глаза. Вот и сейчас долгая задержка куклы перед ходом вызвала волнение у Супер Азартного игрока.

Внезапно Тау усмехнулась и подняла глаза прямо на Хитаги. Супер Азартный игрок едва не вздрогнула: холодный проницательный взгляд пронизывал до костей. Обмахиваясь картами, словно веером, кукла расслабленно откинулась на стуле и растянула губы в широкой снисходительной ухмылке.

— Игрок-сан, — насмешливо начала она, — я тут подумала об одной вещи: вы так старательно обдумываете каждый свой ход, будто нарочно тянете время. Уж не стараетесь ли вы меня задержать здесь, пока что-то происходит?

Хитаги нервно сглотнула, стараясь не смотреть ей в глаза. От ужаса и нарастающей паники она буквально оцепенела. Внутри всё похолодело от мысли, что она может поставить под удар тех, кто решил ей довериться. В голове настойчиво звенела задача: “Надо её как-то удержать!” Мозг услужливо подбрасывал какие-то обрывки мыслей, идей, и Хитаги лихорадочно цеплялась за них, как за спасательный круг, но чувствовала, что чем дольше она молчит под испытующим взглядом Тау, тем безнадёжнее тонет в этом океане. Она ощущала себя как никогда потерянной, и в панике пыталась сообразить, за какую же ниточку потянуть.

Тем временем Тау склонила голову набок, безразлично глядя в напряжённое лицо Хитаги. Некоторое время она не отрывала взгляда, ожидая ответа. Наконец, ей надоело ждать. Внутренности Хитаги будто рухнули в живот, когда она осознала, что Тау пододвигается к краю стула с явным намерением уйти. Всё будто происходило в замедленной съёмке. Действия Тау, собственные лихорадочные мысли, от которых зависело всё, силуэт побледневшего Минато в окне… И когда до рокового прыжка Тау со своего места оставался какой-то миг, Хитаги вдруг усмехнулась. Тау застыла в паре миллиметров от края стула и с интересом взглянула на Супер Азартного игрока: на лице девушки было насмешливое выражение.

— Уже бежите, Директор-сан? — с издёвкой поинтересовалась Хитаги, подавшись вперёд и подперев лицо рукой. Затем она с притворным разочарованием вздохнула и, покачав головой, протянула: — Какая жалость! Я-то

думала, что вы тоже игрок и понимаете, что такое честь игрока, но-о… Похоже, я в вас ошибалась.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Тау, вся обратившись в слух.

Хитаги надменно улыбнулась и заявила:

— Только трус покидает игру, не доведя её до конца. Неужели, у вас нет ни капли гордости, чтобы завершить начатое? Неужели, вы готовы сбежать, жалко поджав хвостик, и признать своё поражение? Разве вам так страшно, что я выиграю вашу тайну, Та-ау-са-а-ан? — Хитаги оскалила зубы в издевательской улыбке.

На самом деле, ей стоило огромного труда изобразить насмешку и разочарование после пережитой паники, но она всеми силами постаралась скрыть настоящие эмоции — благо, опыт шулерства научил её этому. Теперь, после того как она закинула удочку, оставалось лишь ждать. Хитаги с напряжением буравила куклу взглядом. На лице Тау застыло непроницаемое выражение. “Клюнет на эту уловку или нет?” — лихорадочно думала Супер Азартный игрок, затаив дыхание и с трудом сдерживая нервную дрожь.

Наконец, Тау ухмыльнулась и отодвинулась к спинке стула. Хитаги едва не выдохнула с облегчением, но вовремя удержалась, понимая, что это выдаст её с головой. Зато это беспрепятственно смог сделать Минато, который всё время этой сцены наблюдал за ними из-за звуконепроницаемой двери и, хоть и не мог точно знать, что там происходит, прекрасно понимал, что Тау на самом деле собиралась уйти, чуть не угробив весь их план, а Хитаги буквально спасла их.

Тем временем Тау поудобнее взяла карты в руки и с широкой улыбкой заявила:

— И правда, Игрок-сан. Уважающий себя азартный игрок никогда не бросит партию. Благодарю, что напомнили мне об этом, а то я со своей паранойей… — она посмеялась. Хитаги выдавила вежливую улыбку. Внезапно выражение лица Тау сменилось с жизнелюбивого на безумное и она, маниакально блестя глазами, гробовым тоном произнесла: — Смотрите, как бы вам не пришлось пожалеть об этом, Хицугири-сан.

Тау склонила голову набок и с вновь возникшей на её лице невинной улыбкой сделала ход. Хитаги нервно сглотнула. В сознание чётко сформировалась мысль, что она только что вступила в непроходимое болото.

***

Чем дольше Марти размышлял о своём поведении в момент согласия выполнить просьбу Хитаги, тем большим мазохистом он начинал себе казаться. Вовлечь Эрику в долгий разговор было несложно — гораздо труднее было этот разговор вытерпеть. Вначале Марти было даже весело дразнить Супер Детектива, но с каждой минутой энтузиазм барабанщика медленно и бесповоротно угасал.

На самом деле, “общение” с Эрикой было для Марти своеобразным экстремальным развлечением. Каждый их диалог, каждое словесное противостояние здорово раздражало его нервы, иногда доводя до бешенства. Нередко уже на середине разговора ему хотелось выбить этой надоедливой особе пару зубов, но он сдерживал себя. Показать всё своё истинное раздражение? Нет, такого удовольствия он ей не окажет. Пожалуй, всё это стало для него чем-то вроде привычных репетиций, только упражнялся он не в умении попадать точно в ритм, а в остроумии и выдержке. Вместо идеального звука в качестве результата — вид разозлённой, униженной, разъярённой, ненавидящей соперницы.

Если бы Марти кто-нибудь спросил, почему ему настолько не нравится Эрика, он бы вряд ли быстро додумался до ответа. Его неприязнь к ней образовалась где-то на подсознательном уровне, так что задача облачить её в слова вызывала затруднения. Он и не осознавал, что больше всего его раздражают в ней те же пороки, которыми он обладает сам: повышенное самомнение и себялюбие, желание быть идеальной во всём и полное неприятие факта, что кто-то может быть лучше, сознательное решение закрывать глаза на чувства других людей…