Игра с отчаянием

Ruby Battler

Внезапно её внимание привлекла маленькая картинка, закреплённая на инструменте. Приглядевшись, Хитаги легко определила её как фотографию. Любопытство обуяло девушку, и она осторожно вытащила снимок двумя пальцами, а затем взяла его в руки и принялась рассматривать. На фотографии были запечатлены трое ребят, старший из которых казался ровесником самой Хитаги, два парня и девушка. По схожим чертам лиц, особенно у мальчиков, в них угадывались близкие родственники. Но эти сходства становились заметны лишь при ближайшем рассмотрении; издалека подростки выглядели совершенно непохожими друг на друга. Троицу сняли на фоне парка аттракционов. В центре композиции расположилась стройная девушка с длинными прямыми волосами, блестящими серыми глазами и немного робкой, но при этом совершенно довольной

улыбкой. Парень справа от неё также улыбался, но на его лице с правильными чертами это выражение выглядело устало, словно родственники его совсем замучили и загоняли. Хотя, возможно, он действительно просто устал: парочка худеньких младших ребят рядом с ним казалась энергичной, а он был в два раза полнее каждого из них. Наконец, последний, самый младший мальчишка, единственный не-брюнет на снимке. Его Хитаги узнала сразу: несмотря на то, что её знакомый сейчас был на пять-шесть лет старше, худоба Марти и растрёпанность его причёски остались прежними. Единственным, что было непривычным помимо возраста, была его улыбка, широкая и преисполненная искреннего счастья. Похоже, своих родственников он действительно любил.

В этот момент двери музыкальной комнаты распахнулись, и тот, кого Хитаги всё это время ждала, явил себя. Девушка подняла на него глаза, а затем и вовсе встала и сделала шаг в его сторону. Заметив её, он подошёл ближе, чтобы поприветствовать, но в паре шагов вдруг остановился, увидев снимок в её руках и с непонятным выражением глядя на него. Хитаги обратила внимание на то, куда он смотрит, и с тёплой улыбкой проговорила:

— Это твоя семья на фото? Очень милые.

Внезапно, к её удивлению, лицо Марти исказилось гневом. Его брови сошлись на переносице, плотно сжатые губы скривились. Он резко подошёл к Хитаги, буквально вырвал фотографию из её рук и, с холодной яростью глядя ей в глаза, процедил:

— Никогда не говори о моей семье.

Хитаги в растерянности моргнула. Марти резко развернулся и, торопливо сложив снимок и убрав его в нагрудный карман рубашки, большими шагами поспешил вон из комнаты. Уже в дверях он вдруг остановился, видимо, поняв, что был чересчур резок. Он тяжело вздохнул, устало потёр перносицу, а затем, не оборачиваясь, тихо спросил:

— Ты ведь что-то хотела?

Хитаги хмыкнула. Она прошла всё расстояние, разделяющие их, и остановилась прямо рядом с Марти. Заглянув ему в лицо, она заметила:

— Ну, вообще-то да. У меня к тебе серьёзная просьба, исполнить которую здесь можешь только ты… ну, ещё могла бы я, но я в этот момент буду занята.

Марти скосил на неё глаза и удивлённо вскинул одну бровь. Хитаги заговорчески поманила его рукой, Марти послушно нагнул голову ближе. Хитаги встала на мысочки и горячо зашептала ему свою просьбу прямо в ухо. Пока он слушал, его выражение лица менялось с сдержанно заинтересованного на лукавое, и, когда она договорила и отстранилась, чтобы взглянуть на него, на его губах уже играла лисья ухмылка, а в глазах блестели задорные огоньки.

— Что ж, с удовольствием выполню твою просьбу, — довольно оскалился он.

Хитаги удовлетворённо улыбнулась в ответ.

***

Идея Марибель была до безобразия проста: пока Хитаги отвлекает Тау, она ищет дневник в комнате Ренко. На случай, если что-то пойдёт не так, Ёшики и Минато занимали наблюдательные посты: хулиган — в школьной зоне на первом этаже, повелитель персон — возле лестницы на третьем, как раз неподалёку от игровой комнаты, где Хитаги должна была всеми силами задерживать Тау. На случай ухода куклы оттуда или какого-нибудь другого обстоятельства они разработали простую систему сигналов, и Марибель не успокоилась до тех пор, пока Ёшики, от внимательности которого буквально зависела её жизнь, не повторил их все без ошибок несколько раз подряд. “Как будто на экзамене…” — усмехнулся он тогда.

Но когда дошло до дела, ему стало не до смеха. Хоть Марибель и настояла на том, что идти на поиски должна именно она как единственный человек, который точно знает, что именно нужно искать, первым возле комнаты оказался Ёшики. Ему была поручена ответственная миссия как можно аккуратнее взломать замок. Вооружившись подходящими подручными инструментами, он пришёл к двери комнаты,

где ещё меньше месяца назад жила Супер Физик Усами Ренко. Ёшики действительно имел опыт взламывания дверей: когда-то он ради простого хулиганства пробирался в кабинет директора. Но в этот раз всё было совсем иначе — в этот раз на кону была их свобода. Наверное, именно от осознания этого факта у него как никогда дрожали руки. Свою роль сыграло и чувство опасности: если его поймают за этим занятием, наказание не ограничится вышвыриванием из школы. Пока он возился с замком, его охватило не испытанное прежде волнение. Чем дольше не поддавался замок, тем больше нервничал Ёшики. По его виску стекла крупная капля пота, когда раздался заветный щелчок. За последнее время Ёшики ни разу не радовался так сильно, как в этот момент. Он облегчённо выдохнул, и будто гора упала с его плеч. Оставив дверь приоткрытой, он направился на свой пост. Дальше дело за Марибель.

Из предосторожности Супер Мечтательница ждала возле столовой. Заметив Ёшики, она с трудом выждала несколько секунд и поспешила в сторону заветной комнаты. Они прошли мимо друг друга, будто бы ничего не произошло. Но так казалось лишь со стороны. Оказавшись в паре сантиметров от Марибель, Ёшики ободряюще шепнул:

— Удачи.

Девушка даже не остановилась, лишь коротко незаметно кивнула, и на мгновенье на её губах возникла благодарная улыбка. Всего одно пожелание удачи подействовало на неё ободряюще. Бешено колотящееся от волнения сердце слегка успокоилось от мысли, что она не одна.

Марибель прошла мимо своей комнаты, и на короткий миг возникла мысль всё бросить и запереться, но, вспомнив, что от неё зависят другие люди, Супер Мечтательница тут же её отбросила. Нет, она не позволит трудам пропасть даром; ни своим, ни трудам Ренко. Марибель остановилась напротив двери комнаты подруги, сделала глубокий вдох, решительно взялась за ручку, осторожно открыла и вошла внутрь, не забыв прикрыть за собой, оставив маленькую щёлочку, чтобы в случае чего услышать сигнал. Оказавшись внутри, она огляделась. Из-за заколоченных окон в помещении царил густой мрак, напоминающий кошмары Марибель, и не было видно ни зги. Девушка прикрыла глаза и втянула ноздрями воздух — едва уловимый аромат бывшей хозяйки всё ещё остался в комнате, хотя сама она уже почти месяц была мертва. От ощущения чего-то родного в груди защемило, и Марибель, прикусив губу, мысленно велела себе приступать к делу, чтобы не задерживать людей.

Марибель включила маленький карманный фонарик, который она предусмотрительно добыла в игровом автомате на первом этаже и который всё это время прятала в складках юбки за неимением карманов, и посветила в сторону постели (пользоваться выключателем казалось слишком рискованным). На прикроватной тумбочке лежала обложкой вверх раскрытая книга. Очевидно, Ренко планировала закончить чтение позже. Вот только этой книге было не суждено быть дочитанной, и обложка уже покрылась изрядным слоем пыли. “Нет, он должен быть где-то в более неприметном месте; Ренко не могла оставить его лежать просто на виду”, — подумала Марибель, в то время как в душе что-то кольнуло от вида сиротливо лежащей книги. “Она всегда клала книги именно так…” — с болью отметила Супер Мечтательница.

С трудом затолкав чувства поглубже, она сделала шаг в сторону тумбочек. Самым сложным испытанием для неё был не поиск дневника — гораздо тяжелее было своими руками бередить ещё не зажившие душевные раны.

***

Хитаги бросила короткий взгляд на дверь: в окошке промелькнул силуэт Минато. Заметив знакомые очертания, она немного успокоилась, а затем перевела глаза на соперницу. Уже несколько минут Тау, сидящая спиной к двери напротив Супер Азартного игрока, обдумывала свой следующий ход, смотря то на беспорядочно лежащие на столе рубашками вверх карты, то на веер в собственных руках. На лице куклы застыло нарочито безразличное выражение, лишь едва заметная складка между бровей выдавала её сосредоточенность. Хитаги подумалось, что Тау скорее отдельная личность, а не управляемая кем-то игрушка; максимум, чей-то аватар. Вид куклы разительно отличался от прежнего беззаботного, когда они играли в карты ранее. Пожалуй, главной причиной этого стало то, что теперь на кону был её секрет.