Игра с судьбой (продолжение темы "Рекрута")

Никин Сим

Петр же Голицын, под началом которого был один из полков, сразу узнал друга молодости, так глупо попавшегося на пособничестве людокрадам. Как увидел, так виду не подал, отвернулся и ушел прочь. Вечером же повелел надежным людям привести пленника в шатер. Там и сговорились бывшие дружки о взаимовыгодном сотрудничестве на благо их обоих.

После полуночи люди Голицына проводили Евлампия за пределы русского лагеря, дали двух лошадей и отправили с богом.

Месяц назад прибыл от Петра гонец с распоряжением и подробной инструкцией по устранению зарвавшегося молодого князя, успевшего получить титул

Светлейшего, а именно тезки младшего Голицына - Петра Нарышкина.

В одном из порубежных лесков ватагу ( а как еще назвать этот сброд?) Савина, насчитывающую теперь едва две сотни, поджидали возы с русским пехотным обмундированием и документы, предписывающие некоему воинскому подразделению следовать в определенный район.

Выйдя к месту засады, тщательно подготовились и, не видя смысла торчать здесь постоянно, ушли к расположенному в десяти верстах заброшенному имению разорившегося боярина Жукова, который подался осенью в столицу. Это место так же было предусмотрено планом, и в имении бандитов поджидали запасы провизии. Располагалось местечко вдали от другого жилья. Две ближайшие деревеньки были сожжены прорвавшейся в начале войны сотней крымчаков. Именовавшие себя атаманами сотники Чинига и Горобец по наказу генерала строго следили за тем, чтобы хлопцы вели себя тихо. Да и не с чего шуметь-то было. Горилки не было - насчет этого командиры строго проверили каждого еще в начале предприятия. Каких либо селений, чтобы совершить лихой набег малой компанией в тайне от остальных, тоже поблизости не было. Приходилось маяться от безделья, согревая душу думками об обещанном солидном вознаграждении за успешно проведенное дело.

И наконец-то прибыл гонец с известием о приближающемся княжеском обозе, сопровождаемом всего-то сотней солдат. В открытом бою, может, и засомневались бы хлопцы в победе над всего-то вдвое уступающим по численности противником. Но пострелять из засады, да посечь неожиданным наскоком ничего не подозревающих путников казалось делом плевым. Тем более, что целью ставилось уничтожение единственного человека. Так что, в случае чего с остальными в схватку можно и не вступать.

На деле оказалось не так все просто. Хоть неожиданным залпом и удалось выкосить значительную часть сопровождающих обоз гвардейцев, но оставшиеся рубились каждый за двоих. От гвардейцев не отставали и возницы. Что уж говорить о боярах из свиты Светлейшего Князя? Пожалуй, честный бой бандиты не выиграли бы и при троекратном преимуществе. Но и сейчас, при почти пятикратном превосходстве, предатели за первые минуты схватки потеряли половину собратьев. Однако и сопровождение князя истребили почти все.

После того, как на дороге не осталось ни одного выжившиго русского воина, Евлампий в сопровождении присланного от Петра Голицына человека, осмотрел трупы у княжеской кареты. Не найдя того, кого искал, собрав остатки ватаги, ринулся в лес на звуки разрозненных стычек. Разослав по десятку в сторону каждой схватки, узнал-таки куда отступил Светлейший. Туда и ринулся с оставшимися тремя десятками. Остальные либо погибли в лесных стычках, либо продолжали сражаться где-то в зарослях. Ждать или искать их не было времени.

В результате устроенной гвардейцами засады, генерал потерял еще несколько человек, в том числе и присланного Голицыным,nbsp;

День третий

но преследования не прекратил.

Река скрыла следы беглецов, но, разделившись на две группы и пройдя в обоих направлениях, обнаружили какие-то следы на льду вниз по течению, вероятно, оставшиеся от моего падения. Теперь уже двигались двумя группами по обоим берегам, тщательно осматриваясь в поисках следов.

Когда начало смеркаться, один из казачков, знающих здешние места, сообщил, что недалеко должен быть домишко бортника, обычно пустующий в зимнюю пору. Туда и двинулись на ночлег, отчаявшись найти беглецов.

Ночью на них неожиданно вышел Чинига с шеnbsp;стью уцелевшими хлопцами. После того, как вислоусый поведал о странном человеке, в одиночку напавшем на них, убившем троих и скрывшемся в ночи, а один из казачков сообщил, что видел того человека во время нападения на обоз рядом с княжеской каретой, Евлампий немедленно поднял всех и двинулся к месту описанного Чинигой происшествия.

М-да. Нет ну то, что мне приписали часового, упокоенного Алексашкой, понятно. Но зачем приписывать еще и застреленного Панасом?

– Эй, Дмитрий, просыпайся. Нешто не выспался еще?

Открыв глаза, непонимающе смотрю на склонившееся надо мной небритое лицо, в глазах которого пляшут отражения небольшого костерка. Признаю Федора и, оперевшись о стену сарая, сажусь.

– Что? Обед принесли?
– задаю вопрос, продиктованный бурчащим желудком.

– Ага, - кивает тот, - принесли. Только не обед, а ужин. Тебе что подать,nbsp; рябчиков, али карасей в сметане?

– Рябчиков для начала, - отвечаю и оглядываюсь вокруг.

Костерок горит прямо посреди сарая. Дым поднимается вверх и выходит через дыру в разворошенной соломенной крыше. Через эту же дыру видно звездное небо. Значит снаружи уже стемнело. Когда только крышу успели разворотить? Днем-то этой дыры не было, иначе было бы светло.

Кроме меня и Федора в сарае только один гвардеец, стоящий с ружьем перед тремя сидящими у стены бандитами. Среди связанной троицы узнаю Панаса. Интересно, когда этот бедолага ухитрился присоединиться к ним? И где Чинига с генералом? Где, вообще, все?

– А где все?
– спрашиваю боярина.

Тот что-то в полголоса говорит гвардейцу и на мой вопрос не обращает внимания.

Встаю и, шагнув к костерку, протягиваю к огню озябшие ладошки. Заметив, что Федор отошел от солдата, повторяю вопрос:

– Где все? Мы что, уже свободны?

– А ты, Дмитрий, еще бы поспал, глядишь, и вовсе один остался, - ухмыляется тот.
– Мы уж сомневались, надо ли тебя будить, да вот приглянулся ты Светлейшему. Так что пойдешь с нами.

– Куда?

Боярин вновь оставляет вопрос без ответа и, оттолкнув дверь, выходит наружу. Следую за ним.

М-да, похоже я действительно проспал прилично - на улице совсем темно. Темно и тихо. Куда же все подевались?

В домишке, что посреди поляны, тускло светится маленькое мутное оконце. Туда и направляется Федор. Снег под нашими ногами скрипит в ночной тиши невероятно громко.

Уже ступив на невысокое крылечко, вздрагиваю от раздавшихся из сарая криков. Зыркнув в ту сторону, боярин недовольно морщится и открывает дверь. Крики резко стихают.