Игра в «Городки»
Шрифт:
Витя связался со своими коллегами в посольстве и торгпредстве и выяснил Что, Где и Почем нужно оптово закупать в Токио. И те, кто прислушался к нему, в дальнейшем не прогадали. Это именно он посоветовал мне покупать не видеомагнитофоны и прочий электронный ширпотреб, а «врезать по-крупному» и взять на продажу электровязальную машину с программным обеспечением. В этой машинке был установлен блок, куда вставлялись перфокарты с рисунком вязки, и она автоматически выдавала готовое изделие.
— Бери, Моцарт, не прогадаешь! — говорил Витя. — В стране начинается НЭП. Знаешь, что это такое?
— Да. Я даже знаю, чем это заканчивается.
— Нет,
Эту вязальную машину купил у меня потом сын народного артиста Вадима Яковлева. Он был зачинателем кооперативного движения в Ленинграде и отвалил мне без всякого торга 20 000 рублей. А Витя «надыбал» ее в Токио за 750 долларов!
Менее прогрессивная часть труппы, не примкнувшая к Виктору, скупала все в магазине у Ежика. Хозяина звали — Йоши, но наши говорили — Ёжик, и ему нравилось.
Он неплохо щебетал по-русски, поскольку специализировался на продаже техники советским дипломатам, артистам, спортсменам и морякам. Он втюхивал все, что втыкалось в розетку, давал большие скидки и сам занимался отправкой контейнеров в Союз…
Но были среди нас и те, кто еще до прилета в Японию уже точно знали, что нужно везти обратно. Они работали «под заказ». Это были четыре человека из оркестра БДТ.
У этой группы была общая кличка — «Санитары Европы».
Имелось в виду, что они подчищали все, на что другие бы даже внимания не обратили. Среди них был один изгой — пожилой картавый контрабасист Саша Галкин. «Санитары» никогда не брали его с собой, и он, бедный, слонялся по коридорам гостиницы, хватал всех за рукава и приставал с одним и тем же вопросом:
— Что бгать?! Что бгать?!
— Саша, откуда мы знаем, что брать? — отвечали ему. — Купи контрабас!
В театре он топтался из угла в угол, обхватив голову руками, и уже сам себе задавал этот трагический вопрос:
— Что бгать?! Что бгать?
Музыканты уходили «на охоту» рано утром. Они шли быстро и целенаправленно, никому не давая возможности их окликнуть. Возвращались уже перед спектаклем с загадочным выражением лиц. Этакая надменная жалость сквозила в их взглядах на нас, и казалось, что они — хранители какой-то тайны, что они Посвященные! Вроде бы такие же, как мы, ан нет — не такие! Знают, знают они заветное, им одним известное местечко, где зарыты золотые! Но как говорится, «Бог — не Тимошка, видит немножко!».
Однажды барабанщик Володя за 5 минут до отъезда на спектакль втащил в автобус большой и очень тяжелый чемодан. Он развалился в кресле, протер пот со лба, отдышался и сказал:
— Всё! Я отстрелялся!
Я спросил его, что в чемодане.
— В чемодане? Счастье! — ответил он.
Вопреки своей обычной манере, Володя разоткровенничался и тихо, чтобы никто не слышал, продолжал: — Один кооператор, магнат (!), сделал мне заказик. У него несколько цехов по пошиву всякого барахла. Швейные машинки — старые, иголки все время ломаются и искривляются. Кривая иголка — кривой шов, петляние нитки в строчке… и как результат — невозможность выдать вещь за фирменную. Игла с большим ушком идет для отделочной строчки, игла с крылышками — для декоративного шва! Я изучил вопрос! Я по иголкам сейчас — лучший! Интересно?
— Не очень.
— М-да… В этом чемодане у меня — 25 килограммов иголок для швейных машин! Купил практически на все бабки! Все, могу гулять!!! Вот так, Юрок! Учись!
И Володя действительно больше ничего не покупал. И он не участвовал больше в этих почти шпионских вылазках в город. Он
Даже погусарил слегка напоследок с участием спиртного и местной переводчицы!
Потом мы вернулись в Ленинград. Народ начал отъедаться и потихоньку приходить в себя. На первом же спектакле, где был задействован оркестр, обнаружили, что барабанщик не пришел. Дома его не нашли и заменили кем-то из приглашенных. Я спросил инспектора оркестра:
— Где Вовик?
— Там все не просто! — ответил он. — Там все очень не просто!
Выяснилось, что европейская система размеров игл для швейных машин отличается от американской и азиатской.
И Вовик оказался далеко не «лучшим по иголкам». Он что-то перепутал в размерах, привез не то, что заказывали, и был послан кооператором на три буквы вместе с чемоданом.
Реализовать 25 килограммов иголок для японских машинок было абсолютно нереально! Оставалось ждать, когда в России введут план Маршалла, либо напиться. И Вовик выбрал второе. Он ушел «в штопор» на несколько недель, а выходил из него тяжело и с последствиями для себя и окружающих, о чем есть записи в травматологическом пункте Петроградского района…
«А что-нибудь помимо проблем с едой и конвертации доллара в йену мне запомнилось?» — спрашиваю я себя…
Запомнилось, запомнилось… Помимо общих впечатлений от японской цивилизации, к которой совершенно невозможно себя подготовить, меня потрясли два личных, маленьких открытия.
Когда мы топали по токийским тротуарам, нас все время раздражала какая-то странная ребристо-пупырчатая плитка, узкой полосой проложенная посредине пешеходной части.
Везде, где только можно. Мы все время спотыкались об нее и поминали недобрым словом тех, кто ее укладывал. А главное — непонятно, зачем и для кого? И вот однажды я увидел незрячего японца, который уверенной походкой шел по этой плитке. На его ногах были тонкие мокасины, и иногда где-нибудь у перехода он на секунду замедлял шаг, нащупывал ногой какие-то одному ему понятные изменения в рельефе плитки и шел дальше. Без традиционной для слепых трости! Он как будто задавал своей ступней вопрос городу:
«А что здесь у нас слева?» — и город отвечал ему на его языке. Отвечал вот этими пупырышками, или выемками, или бороздками на плитке… Потом это изобретение стали использовать во многих странах. Оно называется — тактильная плитка. Но впервые я увидел это именно в Токио, где потратили миллиарды иен на то, чтобы несколько тысяч обделенных природой людей не чувствовали себя ущербными. Оказывается, и камень может согревать…
После концерта в советском посольстве мы подружились с одной семейной парой из консульства. Ребята спросили меня, что бы я хотел увидеть в Токио. И я сказал, что хочу побывать на какой-нибудь фирме или где-нибудь вроде наших НИИ, хочу просто посмотреть, как люди работают.
«А может, в хороший ресторанчик?» Но я сглотнул слюну и гордо повторил: «Нет, на фирму!» Вице-консул удивился, но организовал мне такую экскурсию. В каком-то конструкторском бюро (уже не помню ни названия, ни чем они занимались) коптели люди над кульманами, не отрываясь от чертежей. В конце большой комнаты у окна сидел странный человек и все время что-то бубнил. Они работали, а он, глядя в окно, говорил, говорил… Он был то ли аутистом, то ли носителем синдрома Дауна, не знаю точно. Он слегка покачивался и вдруг стал очень эмоционально жестикулировать, указывая на окно. Я спросил: