Игра в любовь с форвардом
Шрифт:
Она не упоминает отца.
— Вы довольно похожи.
— Только не говори это Руби, — фыркает она.
— Почему? — изучаю фотографию. Кровь не вода. Лицо Руби чуть более узкое, волосы немного светлее, но глаза и нос похожи на остальных. У Твайлер чуть более круглое лицо, густые темные ресницы и красивые, мягкие розовые губы.
— Потому что она считает, что лучше меня. Лучше выглядит. Лучше учится. Лучшая дочь. Ладно, — произносит она, наконец останавливаясь и смотря на меня. Она медленно проводит взглядом сверху вниз и обратно. — Раньше начнем, раньше закончим.
Я
— Что?
— Никогда не встречался с девушкой, которая хотела бы поскорее закончить свидание. — Она накидывает пальто, пока я открываю дверь. — Если только она не торопится его закончить, чтобы наконец дойти до финала.
Опустив взгляд куда-то вниз, она произносит:
— Ты говоришь такое только чтобы я покраснела, да?
— Именно, — не могу отрицать, что мне сложно удержаться от этого, особенно когда она так реагирует. Но мне нужно настроиться и расслабиться, если я хочу, чтобы остаток ночи для Твай прошел хорошо. — Как ты относишься к пешей прогулке? Или лучше вызвать такси?
— Мне нравится ходить пешком, — отвечает она, и по тротуару мы идем к основной дороге, пересекающей кампус и ведущую к улице Стрип, центру ночной жизни университета Уиттмор.
— Если мы хотим, чтобы все прошло гладко, — говорю я, стараясь иди в ногу с ней и не опережать. — Нам, наверное, стоило бы узнать что-нибудь друг о друге.
— Например? — спрашивает она, заправляя волосы за ухо.
— Откуда ты?
— Теннесси.
Неожиданно. Хотя это объясняет ее легкий южный акцент.
— Серьезно? И почему ты решила поступать именно сюда?
— Наверное, хотелось чего-то нового. Мои дядя с тетей живут в нескольких милях от кампуса, поэтому летом мы как-то приезжали сюда. Мне понравился кампус, и я даже подумала, что могла бы тут учиться. А когда увидела, что у них есть специальность «Кинезиология», то сомнений не осталось.
— А как ты попала на тренировки?
Она рассказывает о том, как тренер в средней школе был для нее больше, чем просто учитель. Именно он вдохновил ее поступить на это направление.
— Это сложно объяснить, но мне нравится быть частью игры. Знаешь, эта энергия сидя на трибунах ощущается слабее. А будучи в тренерском штабе, я одновременно в центре событий, но не на ведущих ролях.
— Довольно логично, — нажимаю кнопку для светофора. Ряд баров и ресторанов в квартале от нас, их огни словно плывут к нам. — Но почему именно хоккей?
Она смеется:
— Это была случайность. Я хотела попасть в баскетбольную команду, но, когда подавала заявление на стажировку, мой куратор посоветовал выбрать хоккейную команду. Наверное, они хотели разнообразить штат, у вас, ребятки, просто процветает сексизм в выборе сотрудников. Думаю, что они увидели во мне единственную особу женского пола, кто способен справиться с такими спортивными альфа-самцами.
— Они не прогадали. — Мы переходим дорогу, и я иду со стороны, которая ближе к машинам. Вижу впереди группу студентов, которые заходят в различные заведения. Неоновая вывеска «Барсучьего логова» светится в темноте. — Ты нравишься парням. Знаю нескольких, кто предпочел бы, чтобы именно ты делала
— Почему? Не хотят видеть его усы?
— Очень хочется сказать «нет», но… скорее всего? — у тренера Грина густые усы, похожие на щетку для обуви. Его гордость и счастье. — Черт, они ужасны, да? — смеюсь я.
— О, да, будто кто-то приклеил ему под нос мохнатую кошку, — соглашается она. — Не знаю, как его жена терпит. Я бы заставила своего мужа их сбрить, иначе не пустила бы на порог дома.
— Вот значит как у тебя все устроено? Либо по-твоему, либо никак?
Она пожимает плечами, но не пытается скрыть улыбку.
— На самом деле, небольшая растительность на лице — это нормально, даже сексуально. Но на лице не место пушистикам.
К моменту, когда мы подходим к дверям, она уже не выглядит такой скованной.
— Эй, — дергаю ее за куртку и не даю идти вперед. Через окно вижу, что в баре уже полно народа. Но я не хочу туда. Мне нравится разговор с Твайлер. То, как я узнаю ее. Но как только мы зайдем, там будет шумно и людно. — Ты не задала ни одного вопроса обо мне.
— Ой, — она поднимает бровь. — Думаю, что мне это и не нужно.
— Серьезно? — она правда настолько бескорыстна, что не хочет знать новые подробности о моей жизни? — Почему?
— Потому что, Кейн, — она делает паузу и берется за дверную ручку. — Ты вряд ли скажешь мне что-то, чего я не знаю.
— Солнышко, не забывай дышать.
Она резко выпрямляется, а ее голубые глаза встречаются с моими:
— Хватит называть меня…
Не могу сдержать усмешку, потому что единственный способ привести ее в чувство — подшучивать над ней. Она хмурится, когда понимает это.
— Ты как, готова?
— Не уверена.
— Ну, уже поздно отступать. — Мы переступили порог бара, и вся ее уверенность, которая появилась по пути сюда, словно улетучилась. Я беру ее за руку, помня о наших заранее оговоренных правилах. Не хочу бегать за ней по всему городу, если она вдруг снова решит сбежать. Она слишком быстрая для человека с таким ростом. — Обещаю, что не буду от тебя отходить всю ночь.
Бар «Барсук» — хоккейная достопримечательность Уиттмора. Атмосферное место. На стенах развешаны фотографии команд прошлых лет, а еще автографы тех, кто сейчас профессионально играет в хоккей. Целая стена отведена победителям «Замороженной четверки» и увешана газетными вырезками. По сути, этот бар — место поклонения хоккею, и когда в моем детстве отец впервые привел меня сюда после игры, я понял, что хочу видеть себя на этих стенах.
В дни игр фанаты полностью заполняют бар, чтобы посмотреть матч на одном из дюжины экранов. В другие дни, когда, например, как сегодня, у нас нет вечерней тренировки, команда собирается, чтобы выпустить пар. Но здесь отдыхают не только хоккеисты. Приходит довольно много девушек. А это значит, что в принципе можно ожидать наплыв парней. Я замечаю группу из Зета Сигма, которая играет в дартс.