Игра в любовь с форвардом
Шрифт:
— Я просто охренительно хочу тебя прямо сейчас, — он прерывисто выдыхает, — но мой бок просто убивает меня.
— Боже, — я спрыгиваю с его колен, что достаточно сложно сделать, учитывая, как он держит меня. О чем, черт возьми, я думала? Я пришла, чтобы помочь ему, а не трахнуть его на диване. — Извини. Дай посмотрю…
— Эй, — он хватает меня за руку и притягивает к себе. — Ничего страшного, и я хотел исследовать твое тело не так. Не в момент когда будто тысяча ножей вонзаются в мои ребра.
—
— Не в моем стиле — говорить девушке, за которой я гонялся неделями, чтобы она отвалила от моего члена.
Его рука обвивается вокруг моей талии, и он нежно целует мое ухо. Риз продолжает ласкать меня, словно не может насытиться прикосновениями, хотя мы и не можем сделать то, что хотим. В моем сердце пульсирует кровь, и, возможно, в ушах тоже, потому что я не уверена, правильно ли расслышала его вопрос:
— Ты была близко?
Мои щеки заливает румянец:
— Все нормально.
Он приподнимает бровь, и его рука скользит под подол моей рубашки, нежно касаясь живота. Какой бы огонь ни тлел внутри меня, он разгорается с новой силой, и я, не стыдясь, приподнимаю бедра от его прикосновения. Его пальцы нежно скользят по моей коже, медленно расстегивая пуговицу на джинсах.
— Риз, — говорю я, накрывая его руку своей. — Мы можем подождать, пока тебе не станет лучше.
— Ты все время заботишься обо мне, — говорит он, поднимаясь с дивана. — Дай мне сделать то же самое для тебя.
ГЛАВА 18
РИЗ
Святое дерьмо.
Это все, о чем я могу думать, когда Твайлер садится на край кровати, а я опускаюсь перед ней на колени. Этого почти достаточно, чтобы я послал все к черту, бросил ее обратно на кровать и страдал потом от боли. Я бы потерпел боль, если бы при этом смог зарыться в ней. Но я говорил как есть: эта девушка все время заботится обо мне, и на этот раз я могу позаботиться о ней.
Плюс, я люблю лизать женскую киску, и после всего дерьма, через которое мы с Твайлер прошли, мы оба заслужили награду.
Ни за что на свете не стал бы делать это внизу. Не когда мои соседи — дегенераты могли вернуться домой из бара пьяными в хлам и с девчонками на хвосте. К тому же, этот диван повидал слишком много перепихонов, а это не перепихон. Это начало чего-то.
— Приподними бедра, — говорю я, хватая края ее джинсов. Она приподнимается, и я стягиваю ткань с её бедер. Но оставляю трусики, которые из одного комплекта с лифчиком, потому что, блядь, я не мог забыть это белое кружево, облегающее ее идеальные сиськи, с того самого дня в приюте. Этот образ вторгался в мои фантазии ночь за ночью и появлялся каждый раз, когда я дрочил. Я не шутил, когда сказал, что этот маленький засранец пялился на нее. Повезло, что у него еще остались глаза.
Провожу пальцами по ее бедрам, наконец-то хорошенько разглядывая ее татуировки. Они одинаковые,
— Посвящены любимой группе? — Спрашиваю я, узнавая изображения.
— Да. — Обвожу кончиком пальца корону, но она отталкивает меня. — Я боюсь щекотки.
Улыбаюсь и целую ее колени.
— Постараюсь запомнить.
Раздвинув ее бедра, я не спеша покрываю поцелуями нежную кожу. Добравшись до киски, я наклоняюсь вперед, и дразню ее через ткань.
Да кого я обманываю? Я дразню нас обоих. Член болит сильнее, чем бок.
Провожу пальцем под ее трусиками, вдоль клитора. Она уже чертовски влажная. Твайлер всхлипывает и выгибается на кровати.
Встречаюсь с ней взглядом:
— Все хорошо?
Она молча кивает.
Я быстро снимаю трусики, раздвигаю ее ноги шире и приближаю рот к ее киске. Она вся мокрая, наверное, завелась еще во время нежностей на диване. Уж я точно завелся. Видимо оттого как долго я к старался завоевать расположение Твайлер, все, что сейчас происходит кажется еще горячее.
Провожу языком по ее киске и лижу ее медленными, дразнящими движениями. Бедра Твай поднимаются и опускаются относительно моего рта, а ее пальцы зарылись в мои волосы. Я стону, когда она сжимает руки и тянет меня за волосы, натягивая кожу головы.
Поднимаю взгляд и вижу, что она больше на меня не смотрит, ее глаза закрыты. Она вздыхает, и ее губы приоткрываются, заставляя мой член пульсировать от возбуждения. Я продолжаю медленно облизывать ее, наслаждаясь вкусом, пока не достигаю горячего бутона. Я провожу по нему языком, и сосу клитор, пока ее ноги не начинают дрожать у моих ушей, а ее бедра начинают двигаться в погоне за моим языком.
Член едва сдерживается в тонких спортивных штанах, и я чувствую, как с его кончика стекает влажный предэякулят. Если она не кончит в ближайшее время, я, вероятно, кончу в штаны, потому что это самый эротичный момент в моей жизни. Напряжение и недели медленно растущего желания.
Никогда раньше я не был с такой женщиной. Шэнна сама решила, что хочет меня, и я согласился. «Хоккейные зайки» — легкая добыча. Но Твайлер… эта женщина заставила меня добиваться этого.
И это осознание делает мой член тверже камня.
— Я кончаю, — шепчет она, и, блядь, да, я чувствую, как ее тело содрогается от оргазма. Ее киска пульсирует, и она запускает пальцы в мои волосы, когда взрывная волна накатывает на нее. Твайлер тихо и глубоко дышит, она ни за что на свете не стала бы кричать. Моя маленькая интровертка, скорее всего, свернулась бы калачиком и уж лучше умерла. Но это одна из вещей, которые я нахожу в ней сексуальными. Она такая, какая есть, в ней нет ничего показного, и мне это чертовски нравится.