Игра в любовь с форвардом
Шрифт:
— И ты расскажешь Грину? — Мышца на его челюсти напрягается. — Потому что я серьёзно, Твай, я устал скрывать это.
Киваю.
Пришло время раскрыть карты, но не без своего козыря в рукаве.
Прошло два долгих, наполненных тревогой дня, прежде чем профессор Парви смогла встретиться со мной во время своих рабочих часов. Но теперь, когда я сижу напротив своего куратора, желание сбежать становится всё сильнее. Что, если
Ненавижу чувствовать будто теряю контроль, а в этой ситуации всё кажется таким, будто ускользает сквозь пальцы.
Профессор Парви листает толстую папку с документами на своём столе — стандарты и правила работы стажёра. Она откидывает свои длинные тёмные волосы за плечо и закрывает папку.
— Я трижды проверила правила, и здесь нет ничего, что запрещало бы вам встречаться с игроком.
— Вы уверены?
— Как я уже сказала, университет не может диктовать, с кем студент может встречаться, а с кем нет. Было бы иначе, если бы вы или игрок занимали руководящую должность, но поскольку вы оба — студенты Уиттмора, конфликта интересов здесь нет.
— А у вас лично есть какие-то возражения? — спрашиваю я. — С этической точки зрения?
— Против того, что вы встречаетесь с хоккеистом? — Она фыркает. — Не больше, чем против отношений с любым другим парнем в кампусе. По крайней мере, у спортсменов есть определённая ответственность. — Она наклоняется вперёд, опираясь на локти. — Но, если серьёзно, профессионализм в такой ситуации крайне важен. Ваша стажировка на первом месте, особенно такая престижная, как в хоккейной команде. Вас оценивают по вашей работе, и вам понадобятся рекомендации в будущем. Спортивное сообщество очень тесное. Любая работа, на которую вы будете претендовать, потребует рекомендаций от тренера Грина.
— Он ясно дал понять, что не одобряет это, и предупредил меня о том, чтобы я не связывалась с игроками.
— Возможно, он просто заботится о вас и хочет защитить. — Она кладёт руки на папку и наклоняется вперёд. — Но, думаю, мне не нужно говорить вам, что в этой сфере вам придётся работать вдвое усерднее просто потому, что вы женщина. Если у этих тренеров появится повод обвинить вас в том, что вы отвлекаете игроков, они зацепятся на это.
— Это именно то, чего я боюсь. — Я вздыхаю, откидываясь на спинку стула. — Я трудоголик. Делаю всё, что просит тренер Грин, и даже больше. Я лажу со всеми игроками и не проявляю фаворитизма к парню, с которым встречаюсь. На самом деле, я стараюсь его игнорировать большую часть времени.
Она улыбается.
— Уверена, ему это нравится.
— Он уважает мое положение, но нам обоим некомфортно скрывать отношения и дальше. — Я не вдаюсь в подробности ситуации с Брентом и Сиджеем. Я всё ещё надеюсь, что Надя подаст заявление, но также хочу быть готовой к этому, разобравшись со своими делами. — Мы оба почувствуем себя лучше, если всё выйдет на свет.
— Тогда вам стоит это сделать. — Она мягко улыбается. — Могу присутствовать на встрече с тренерами, если хотите.
— Нет, — выдыхаю я. — Спасибо, но думаю, это то, что я должна сделать сама.
План был рассказать тренеру
— Дай я сделаю, — говорю я, садясь рядом с ним на скамейку.
— Всё в порядке, — говорит он, закрепляя конец. — Тренер уже злится, что я не на льду.
— Подожди. — Я хватаю его ногу и просовываю пальцы под бинты, проверяя, достаточно ли свободы. Её нет вообще. — Тебе нужно больше гибкости в лодыжке.
— Пит! — кричит Рид. Ребята носятся вверх и вниз по льду, отрабатывая броски. — Тащи сюда свою задницу!
— Видишь? — Он берёт у меня рулон бинта и отрывает длинный кусок, обматывая лодыжку ещё два раза. Он бросает рулон обратно, и я ловлю его. — Спасибо, ДиТи.
Прежде чем я успеваю ответить, он уже скользит прочь, сливаясь с остальными. Я собираюсь позвать его обратно, когда Риз подъезжает и берёт бутылку воды.
— Как все прошло? — спрашивает он, направляя струю воды в рот.
— Нормально, — я сосредотачиваюсь на бутылках. — Расскажу позже.
— Но всё в порядке?
— Да, — я улыбаюсь ему, — думаю, да.
Он улыбается в ответ, и у меня ёкает в животе — и от страха быть пойманной, и от воспоминания о том, как он сказал: «Я люблю тебя». Он возвращает мне бутылку, и его пальцы слегка касаются моих. Я так сильно влюблена в этого парня.
Он отъезжает, плечи расправлены, клюшка скользит по льду, чтобы дотянуться до шайбы, уже в игре. Он так естественен в этом, способен переключаться с одного на другое. Совмещать работу и личную жизнь никогда не было моей сильной стороной — настолько, что я долгое время избегала этого. Мои глаза всё ещё прикованы к нему, но прорыв по льду отвлекает моё внимание.
— Кто-нибудь, заблокируйте его! — кричит Аксель, глаза широко раскрыты, когда Пит несётся к нему, преследуя шайбу. Его движения неуклюжие, быстрые, но неуправляемые. Ему не хватает плавности, на которую он способен. Паника читается в глазах Акселя, когда Рид мчится к воротам, тело напряжено, когда он блокирует Пита, отталкивая его от вратаря. Два игрока на полной скорости врезаются в борт, сотрясая ограждение. Пит падает на лёд, сопровождаемый потоком ругательств.
— Какого чёрта, чувак? — кричит Аксель, бросая ворота и подъезжая, готовый ввязаться в драку с товарищем по команде. Риз уже между ними, руки раскинуты, удерживая парней друг от друга. Он опускается на колено, и я теряю его из виду, когда остальные окружают их.
— Неси аптечку, — приказывает тренер Грин, направляясь к пострадавшим игрокам. Моё сердце колотится, я хватаю медицинский набор и следую за ним на лёд.
— Господи, — слышу я крик Рида. — Он не останавливался! У меня не было выбора.
— Все отойдите! — тренер Грин пробивается сквозь игроков. Они расступаются, и я протискиваюсь за ним. Риз поднимается с земли, отступая вместе с остальной командой. Рид остаётся, стоя на одном колене, его лицо красное и растерянное. Пит прислоняется к борту, с гримасой боли на лице. Тренер Грин аккуратно развязывает конёк Пита и снимает его, обнажая толстую ленту. Тренер спрашивает: