Игра в судьбу

Ода Ли

— Так, может, сказать об этом Суинни? — я все-таки не удержалась, чтобы опять не влезть в чужие личные заморочки. — Он же страдает, причем всерьез. И, подозреваю, от своего мнимого предательства Вессаэля даже больше, чем от неразделенной любви.

— Ни в коем случае! — почти испугалась лесная. — Я сама это сделаю. Когда придет время.

Кого-то она мне сейчас сильно напоминала. Может, одну давнюю подружку? «Что ж, — я усмехнулась солидарно, — в таком случае сильно не завидую барду. Отработают его по полной! До обмороков в нужных по сценарию местах и дыма из ушей. А вот потом уже можно будет и позавидовать».

И

тут до меня дошла вся абсурдность ситуации. Буквально через десяток минут после знакомства, я сижу и с пониманием обсуждаю подробности личной жизни владычицы. Ну чистый же сюр! Чего ради меня удостоили такого?

Похоже, Лавириэль действительно умела читать на моем лице не хуже сьеррина. В очередной раз она расшифровала меня сходу. Я даже додумать еще не успела, а она ответила:

— Знаешь, с тобой забавно. Я ведь забыла уже, каково это, разговаривать с кем-то просто так, без масок. И вспомнить об этом оказалось приятно… и поучительно. Начинаешь лучше понимать идеи, раньше казавшиеся странными.

Н-да, вот вам и ответ. Я ее развлекаю! Интересно, шут женского рода это ведь шутиха? Или оригинальнее будет шутовка?

Но владычица мне определенно нравилась. Очень. За всем этим нарочитым спокойствием угадывались такая сила и цельность натуры, что просто оторопь брала. Женщина, единственная на островах позволяющая себе смеяться — подобное говорило о многом. Это вам не бледная тень типа Равенель.

— Кстати, — прервала мои размышления Лавириэль, — наряд у тебя, конечно, впечатляющий, но вечером его все-таки придется переодеть.

«Та-ак, замечательно! О мужиках поговорили, теперь поболтаем о тряпках. О чем же еще разговаривать двум дамам в приватной, так сказать, обстановке?»

На этот раз лесная не сумела угадать причину моей растерянности, и поняла все неправильно:

— Не думай, будто я действительно оскорбилась, как заявил Канасси. Наоборот, очень оценила, как ты встряхнула наше болото. Но появиться утром и вечером в одном и том же — здешние сплетники тебе этого не спустят, поверь.

— А, понятно. Что ж, кое-какой запас в этом плане у меня есть, — утешилась я.

— Разрешишь посмотреть? — разгорелись глазки у Лавириэль.

Все-таки хорошо, что я не успела встать из кресла. Пришлось бы падать обратно — от хохота. Не знаю почему, но именно это стало той самой последней каплей, что довела меня почти до истерики. Лесная наблюдала за представлением с неприкрытым интересом, по обыкновению чуть склонив голову набок.

Веселье разогнал сьеррин, явившийся на шум. Посмотреть бедной владычице не дали — погнали выполнять скучные обязанности по организации «банкета». Меня, впрочем, погнали тоже — готовиться к нему. Переодеваться, короче. Но особого азарта уже не было. Такого фурора, как утром, мне не произвести, даже явись я туда голой и в перьях. Так что и напрягаться особо не стоило. А потому я просто перелезла в оставшееся вечернее платье — жемчужно-серого цвета, и нацепила аквамариновый гарнитур, специально под него прихваченный из дома. Кстати, камушки в нем были ну точно в цвет глаз сьеррина. В общем, выглядело все это более-менее традиционно.

Единственную шалость, что я себе позволила — собрать волосы в «мальвинку», сильно напоминающую мужские прически данов. Если бы я уж совсем ничего не отчебучила, народ мог просто не понять. Обидятся еще за свои обманутые ожидания. А обиженные даны — то еще удовольствие…

Не

обиделись. И мой вид, и мое поведение всех вполне устроили. Ну, почти всех.

Едва появившись на «приеме», наша компания, конечно, привлекла к себе внимание. Но как только народ убедился, что основная цирковая программа отыграна мной еще утром, и больше никаких номеров я откалывать не собираюсь, интерес довольно быстро угас сам собой. «Мушкетеры» же, в свою очередь, тоже поняли, что бросаться на меня с острыми предметами никто не собирается и потихоньку рассосались по своим делам. А я оказалась предоставлена самой себе, чему только обрадовалась. Хотелось как можно незаметнее влиться в эту блестящую толпу, ощутить ее изнутри, почувствовать себя ее частью.

Снова вооружившись кубком с каким-то напитком, я потихоньку стала лавировать между группками гостей, занятых привычным для себя делом — попытками развеять скуку за счет других. И стараясь разобраться в своих не совсем понятных ощущениях, навеянных, несомненно, даром. С одной стороны, даны выглядели совершенно самодостаточными и спокойными, но с другой… Нет, определенно, злая язвительность, так часто вспыхивающая в их разговорах, к холодной вежливости никакого отношения не имела и сочеталась с ней не очень. К_н_и_г_о_е_д_._н_е_т

И вообще, все это великосветское собрание производило какое-то крайне неустойчивое впечатление. Непонятно, на чем держится их пресловутое спокойствие? Не на скуке же, в самом деле? Было похоже, что оно готово рухнуть от любого неосторожного движения, потому как надоело уже и им самим. А чего ж тогда не рухнуло? Непонятно. Но обнадеживало. Сильно обнадеживало.

Может, Вессаэль все-таки прав, и мне удастся каким-то образом подтолкнуть события? Просто как внешнему, постороннему для них фактору? И для столь неустойчивого равновесия хватит одного моего присутствия, чтобы сдвинуться? Вопрос лишь в том, не ошибался ли сьеррин? Нужно ли это движение данам на самом деле? Хотя… лишним оно всяко не окажется, по крайней мере, позволит им развеять свою неизбывную скуку…

Размышления были прерваны вульгарно и грубо. Тихий голос, раздавшийся у меня над ухом, сильно напоминал змеиное шипение. Кэрлинн, чтоб его…

— Замечательное представление ты сегодня устроила. Знаешь, раньше при наших нессах служили шуты. И я знаю, кто мог бы справиться с этим сейчас.

Да что ж такое? Опять! Я для этих морских как мулета для быка, что ли? Решил поиграть на моей территории и начать хамить в лицо? Ну давай, поиграем:

— Я тоже знаю. И даже готова соорудить тебе при случае колпак с бубенчиками, — начала я, но заметив собирающихся вокруг зрителей, резко, так что шпильки взвизгнули на мраморе, развернулась и поспешила убраться с этой арены. — Но не сегодня. Обождешь пока.

Сейчас я мечтала только об одном — чтобы от меня, наконец, отцепились. Хватит уже образцово-показательных скандалов, репутация и так держалась на честном слове. Да и остроумие на сегодня заканчивалось. Дальше пошло бы откровенное хамство, демонстрировать которое совершенно не хотелось.

Неожиданно почувствовав чью-то руку на плече, я обернулась, готовая давать очередной отпор, и наткнулась на взгляд очень светлых зеленоватых глаз, смотревших внимательно, но при этом отстранено. «Тот самый скариэ, который утром стоял рядом с Лавириэль, глава солнечных, кажется».