Игра за линией поля
Шрифт:
Его длинные пальцы пробегаются по плечам и скользят по ключицам. Я выдыхаю, принимая умелые руки Трэвиса, массажирующие плечи, но не забываю быть начеку. Стоит дать слабину и вернусь к «это ничего не значит».
– Если ты продолжишь массаж, я не уроню полотенце и не предстану перед тобой в чём родилась. Не пытайся, Кросс, но попытка может сработать на ком-то ещё.
Он поднимает серые глаза и встречает мой взгляд в отражении.
– Мне не надо делать массаж, чтобы получить желаемое.
– Ах,
– Но для тебя сделаю исключение, – соблазнительно добавляет он.
– Не утруждайся.
Я слышу голос миссис Кросс, которая зовёт сына и не могу остаться равнодушной. Внутри смешиваются противоречивые чувства, от бешеной благодарности, потому что Трэв уйдёт, так и странное одиночество, обременённое нежеланием его ухода.
Трэвис предпочитает проигнорировать просьбу спуститься.
Он наклоняет голову к плечу, изучая мое лицо на признаки глубокой эмоциональной привязанности к нему.
– Я тебе не интересен, но ты подозрительно много времени уделяешь мне.
– Не припоминаю, чтобы последние несколько лет была инициатором диалогов. Чего не сказать о тебе.
– Твоя тетрадь.
– Это детская глупость, а потом просто стало весело. Но можешь не переживать, она уже марается о птичий помёт на свалке где-то в пригороде Нью-Йорка.
Трэвис ухмыляется.
– Никогда не поздно завести новую.
С этими словами он направляется к дверям, оставляя после себя аромат парфюма.
Никогда не пойму, что у него на уме.
Я щурюсь, ещё несколько секунд смотря туда, где только что исчез парень и задумываюсь, какого чёрта он последнее время вытворяет. И должна ли вообще об этом думать, искать скрытые смыслы, мотивы, значения и что-то ещё.
Сейчас я была бы рада любому занятию, чтобы отвлечься от мысли о парне, чей тяжелый взгляд снова буду встречать на другом конце стола последующие пару часов.
В конце концов, полотенце сменяю на джинсы и лёгкий шёлковый топ с V-образным разрезом, присоединяясь к людям в столовой. Они как раз занимают места за столом и тёплыми улыбками встречают меня.
– Одри, милая, ты прекрасно выглядишь, – говорит миссис Кросс, погладив меня по пояснице, как только усаживаюсь на свободный стул рядом с ней. Мистер Кросс шутливо подмигивает мне, накладывая в тарелку салат, рядом с ним устроился мой личный мучитель.
Зеленые глаза женщины полны любопытства, она приглаживает каштановые локоны и начинает скрытый допрос:
– Как успехи?
Я знаю, что всех интересует и с радостью закину удочку с интригой.
– Да, я обзавелась парочкой друзей и даже кое-кем не дружеским. Пока мы только общаемся.
У папы глаза на лоб лезут, над чем хочется от души смеяться.
– Одри? – удивляется мама. – Мы же обсуждали… хватает одного твоего друга.
– Боже,
– И сейчас мы обсуждаем не твоего друга, а того парня, – вмешивается папа, ещё бы он позволил перевести тему на кого-то третьего.
Я кошусь на Трэвиса и вижу ничто иное, как веселье, пляшущее в его глазах. Козел, ему доставляет удовольствие подобные расспросы.
Что ж, игра так игра.
– Митч, – с улыбкой, отзываюсь я. – Он… тоже невероятный, одно наше знакомство чего стоит. Но как я сказала, пока мы только общаемся.
– Пока? – осекается папа. – Что значит пока?
– Боже, папа, ты как первый день родился. Это означает, что мы переписываемся, болтаем перед сном, ходим на свидания и так далее. Мы присматриваемся и узнаём друг друга, как все нормальные люди, чтобы начать встречаться, а потом, может быть, пожениться, родить вам внуков. Палка, палка, огуречик, появился человечек. Занавес.
– Одри, ты доведёшь меня до нервного срыва и сердечного приступа.
Я смеюсь, как и все остальные за столом. Кроме Трэвиса. Знал бы папа, что за одним столом с ним сейчас сидит парень, который побывал в моей кровати не за разговорами перед сном, уже сейчас могли набирать номер службы спасения и ждать скорую и полицию, возможно, пожарных тоже.
Я встречаю взгляд Трэвиса и, кажется, он думает о том же.
– Брось все силы на учёбу, милая, – просит мама, накрыв мою ладонь. – Или по крайней мере, пусть она будет на первом месте, и только потом парни.
– А я хочу обратно в колледж, – посмеивается мистер Кросс. Он прямо-таки светится от одной мысли о возвращении. Серые глаза сосредотачиваются на сыне: – Ты, должно быть, в восторге.
Трэвис язвительно улыбается и, смотря в мои глаза, говорит:
– О, ты даже не представляешь, как мне нравится.
Если бы могла, то пнула его под столом, потому что взгляды родителей снова устремляются в мою сторону.
– Что? – оставаясь спокойной или пытаясь быть таковой, сдержанно интересуюсь я.
– Меня тревожит ощущение, словно вы оба что-то скрываете, – бормочет миссис Кросс.
– Совесть вашего сына, но, боюсь, мы обманываемся насчёт её существования, потому что она умерла с его рождением.
Мама рядом ахает.
– Одри!
Миссис Кросс начинает тихо смеяться.
– Иногда кажется, что я разговариваю со своим сыном, когда завожу с тобой беседу, Одри. Вы одинаковые.
Я строю не самую радостную гримасу. Её полную противоположность.
– Комплимент звучит как оскорбление.