Игра. P.S.
Шрифт:
Я не буду плакать. Не буду…
— Один. Два. Три… Он вернется… Четыре. Пять. Шесть … Пожалуйста… Семь. Восемь. Девять. Десять… Ненавижу тебя, Ветров… Одиннадцать. Двенадцать… Как можно быть таким придурком? Как можно снова оставить меня одну? Обещал же не уходить никогда… Предатель… Ненавижу… — закрываю лицо руками, чтобы скрыть слёзы. — Тринадцать. Четырнадцать. Пятнадцать.
— Что ты делаешь, идиотка?
Убираю ладони и открываю глаза. Мне ведь это не чудится? Мой Рома вернулся. Стоит на ступеньках террасы и улыбается.
—
— И снова ревешь?
— Это всё потому, что ты дурак. Орёшь на меня. Слова сказать не даешь. А потом еще уходишь, — Рома сделал шаг ко мне. — Не подходи. Стой, где стоишь. Бесишь, Ветров.
— Богданова! — прорычал грозно, но продолжая улыбаться.
— Что Богданова? Собрался уходить, так давай. Предатель… — я не злилась, я просто капризничала, как девчонка, и улыбалась ему в ответ.
— Ну, Богданова, давай уже выскажись! — сказал, уверенно шагая ко мне. — Что так за глупые мысли в твоей башке? Потому что я походу реально полный дурак. Я не въезжаю.
— Обними сначала. А потом поговорим.
— Богданова, ты ненормальная! — шептал, смеясь и прижимая меня к себе.
Вот так хорошо. Вот так правильно. Вот так я счастлива.
— Ром, а ты бы ушел? — подняла на него глаза, ожидая ответа.
Только Рома не спешил отвечать. Изучал мое лицо глазами. Вытирал дорожки от слёз. И мило улыбался. Такой диссонанс, что я невольно дрогнула, сгоняя с себя страх, который держал меня еще пять минут назад.
— Ушел бы, Богданова, — прикусила губу, понимая, что сглупила. — До машины. А потом бы вернулся. Потому что сдохну, если ты не рядом. Только ты больше не рискуй так меня проверять. Я могу уйти дальше и возвращаться буду дольше.
— Ром, давай сыграем в «Да».
Глава 50
Рома
— Ром, пообещай, что скажешь «да», — говорит, снова становясь серьёзной.
А у меня новая волна холодного пота бежит по спине. Эти эмоциональные качели добьют меня. Не девчонка, а катастрофа. Как на пороховой бочке. И до моего «Бам» осталась секунда.
— Ром… — повторяет, вертясь в моих руках.
Торопит, а я торможу, понимая, что наша жизнь решается здесь и сейчас.
Это гребаное «да» застревает где-то в горле, поэтому только согласно качаю головой.
— Ветров, ты будешь со мной встречаться. Только по-настоящему. Я хочу, чтобы ты был моим настоящим парнем. Любимым …
— Что? — выпаливаю я, охерев.
Это что за фигня?
Предложение? Мне. От девушки. Твою мать!
— Не «что», а «да»… — бурчит, впялив в меня свои глаза. — Ты должен сказать «да».
— Это ты должна была сказать «да», а не выпендриваться.
— Ветров, так ты скажешь или нет, — говорит, повышая голос.
А я убит наповал. Это ж я сейчас ее парень. Сама предложила. Вот как не убить ее от радости. Умеет же довести меня. Совсем больной с ней. Не контролирую себя. Одни чувства и эмоции. Никакого
Только кайфово. И в раю, и в аду охрененно с ней. Коротит каждую клеточку и магнитом тянет к ее губам.
Целую, иначе взорвусь от бури внутри. Я уже понял, что только она может тушить меня. Ее взгляд, касание, поцелуй — расслабляюсь. Отдаю ей себя, а вмести с этим и своих неконтролируемых бесов. Она приручает их.
— Ветров, пока ты не скажешь, я не буду тебя целовать. Не хочу целоваться с кем попало, — и голову поворачивает, губы так сейчас необходимые прячет.
Обхватываю одной рукой талию и еще ближе притягиваю к себе, а второй шею фиксирую, чтобы не вертелась.
— Я не кто попало. Я твой парень. И больше не смей увиливать от моих поцелуев. Я целую, а ты отвечаешь.
Краснеет, а потом вообще глаза прячет.
— Что опять?
— Так Дема говорил…
Вот если я когда-нибудь ее убью, знайте, она сама меня довела. Это был эффект. И на суде меня любой судья-мужик оправдает.
Хотя я знаю, что она не смогла с братом. Даже не целовала сама, только на его поцелуи отвечала. Мы с Демой это уже обсудили. Он для нее друг.
— Богданова, замолчи и целуй сама.
Притягиваю нежно за шею к своим губам и жду.
— Ром, а давай сначала поговорим, а то я не могу так.
Трясёт всю. Зуб на зуб не попадает. Пальцы мою куртку перебирают. Совсем в своих эмоциях застрял. Не заметил, как ее колбасит дико. Переволновалась дурочка!
— Бельчонок, может в дом войдем.
Убираю руку с шеи и кладу на затылок, притягивая к груди. Прижимаю, чтобы дрожь ее унять.
— Нет. Ром, ты меня вот так держи, — сама еще крепче прижимается. — Я буду говорить, а ты молчи и слушай. Хорошо?
Чувствую, как она набирает воздуха.
Сердце дергается, но я мысленно успокаиваю его. Моя. Моя девушка. Сама сказала. Всё у нас хорошо.
— Ром, мне не нужен этот дом. Я хочу вернуться домой по окончанию контракта. Только не пойду в универ. Не хочу больше унизительных взглядов, — хотел перебить, извиниться, но она не дала. — Ты обещал молчать… Ром, я хочу быть просто твоей девушкой. А не шлюхой, которая перепробовала всех парни, а потом прибежала к твоему толстому кошельку. Мне есть чем заняться кроме учебы, а диплом я получу и на заочке.
Поцеловал в макушку в качестве согласия.
— Твое предложение выйти замуж, — снова дрогнула в моих руках. — Это слишком рано. Мое «нет» — значит не сейчас. Давай просто будем вместе без дополнительных условностей. Это не значит, что я не уверена. Это значит, что мы должны привыкнуть друг к другу, научиться договариваться. Научиться быть парой, а не притворяться. Мы и так слишком долго притворялись. Притворялись, что никто друг для друга. Но это не так. Я люблю тебя, Рома Ветров.
Вот и всё! Остальное не важно. Она призналась. Она любит. И я люблю. Целый год потребовался, чтобы повзрослеть и принять любовь.