Играя с огнём
Шрифт:
А вот здесь я испытал небольшое чувство гордости — потомки белых и сами мигранты, что бежали из России после поражения в гражданской войне, опять рвут местным жопу на британские флаги — местная гопота редко что могла противопоставить бывшим царским офицерам и солдатам с богатым боевым опытом.
Причём размах был настолько велик, что затронули даже нашу банду и меня самого — после череды погромов, убийств и прочих непотребств, на улицы вышли целые группы подавления из вооруженных бобби, что теперь каждую ночь и даже день патрулировали улицу.
Они,
Так что, вот уже несколько месяцев работы у меня нет, как и притока денег. Благо, что хоть опыт капает стабильно, а то бы было грустно.
Но не худа без добра, я познакомился с некоторыми детишками, в целях конспирации болтая с ними на теперь уже втором родном для себя языке — английском. Ну не на русском же, который за почти сотню лет стал уже совсем не привычным для этого времени?
А разговаривали они действительно по-другому, нежели в моё время. Мне даже было немного стыдно. Но и не только поэтому — среди детишек, в отличии от местной гопоты и даже меня попаданца, были уникумы. Например, многие дети знали какой-то второй язык и могли разговаривать как на своём родном. Английский, немецкий, французский — обычно на каком-то из этих. Впрочем, иногда таких вот родных было по два или даже по три. Что сказать — дети интеллигенции. Ну да, будь у меня такие возможности с самого детства и носителя языка в виде гувернанток, я бы тоже был бы ого-го. И ничего я не завидую, ха-тьфу…
Но не только это подстегнуло меня самого изучать сразу два языка, а ещё одно обстоятельство — начиная одновременно учить и французский, и немецкий, я понял, что у меня кипятится мозг. И проще становится использовать Телекинез. Смекаете?
Но где есть прибыль, там будут и расходы — теперь мне понемногу и всё сильнее начинают намекать, что было бы неплохо, стань я внутренним учеником зала. Конечно, это мне говорили не учителя, а сами эти ученики, но я уже всё понял — товарищи впечатлились и желают комиссарского тела. А лысого вам за воротник грамм двести не взвесить?
Конечно, именно в такой формулировке я не стал отказывать, отговариваясь простыми словами — сегодня нелётная погода, у меня болит голова, Венера в Юпитере, я оплакиваю падение Рима…
Так я умудрялся их стебать и увиливать на протяжении месяца, прежде чем не был вынужден предъявить вербовщикам — дык у нас с 7 принимают. А мне нет 7. До свидания…
Но вербовщики из числа самих учеников не долго думали — они мягко предположили, что сейчас можно сделать исключение. Вроде бы, это не точно, быть может, меня возьмут авансом. Который я когда-нибудь потом отдам, ага… Опять анальное рабство и страдания, пошли в жопу!
Больше я не обращал внимания на клуб, даже став реже в него ходить. Понимая, что мне особо ничего не сделают до 7, я не волновался по этому поводу. Правда, до 7 оставалось всего около полугода. Мда…
В
Хотя стоит сказать, что оценка тестами появилась только в последние годы текущего столетия. Можно сказать, на нас её обкатывали. Но, что забавно, нас сразу разделили на разные группы — меня и других сильных учеников в одну, средних во вторую и отстающих в третью. Тут мне бы и поднять свой алый гребень к небу, но я знал — нихрена хорошим это не закончится.
Конечно, я был прав — теперь несколько мучеников со мной во главе бороздили все другие школы в нашем районе, подобно львам отстаивая её честь.
Я взял на себя вместе с Лили руководство нашей группой самоубийц, выдав каждому роль и следя, чтобы эти пронырливые ублюдки никем не провоцировались и выкладываясь по максимуму, всё-таки сумели победить.
Я был хорошо во всех предметах, будучи чемпионом в спорте — именно я занял роль местного решалы, иногда собой затыкая слабость нашей дружной компании, также выигрывая все спортивные и даже боевые конкурсы.
Лили, как она и говорила, математику не любила, любя гуманитарные науки — литературу и историю. Особенно последнюю, помня десятки и даже сотни разных дат. Впрочем, я не спрашивал уже как, я прекрасно знал — она их учила, дабы меня заткнуть за пояс и наконец победив для себя. Ну, я ей дал победить, наконец-то сдавшись.
Я просто понемногу устранился, специально не давая ей возможности со мной соперничать, в итоге вообще оставив её самой умной в классе — вот учитель спрашивает, а вот… и тишина… пока все ждут ответа и почему-то смотрят на меня, я молчу и держу морду кирпичём. В итоге, через пару секунд отвечает Лили.
И когда она у меня прямо спросила это около моего дома одним томительным вечером, я ей прямо ответил — я тупой, ничего не знаю. Понимаешь, сеструх?
Конечно, её это не убедило, был задан логичный вопрос — а кто тогда является одним из лучших учеников класса? Я пожал плечами — крыть было нечем. Но и мы не пальцем деланы.
Заметив ей, что я наконец понял ценность жизни, я начал задвигать ей о том, что люди растут над собой, прежние цели и решения в будущем вызывают лишь понимание и осознание, ты отвечаешь на мучавшие прежде вопросы и осознаёшь, что нужно дорожить каждым мигом, ценя внутреннее и не пренебрегая внешним…
Смотря в её остекленевшие глаза, я про себя вздохнул — как и большинство людей, она легко запуталась в тех пустых словах, что я ей говорил. Можно сказать, что пока она просто молода и восприимчива для этого, но я знаю много примеров, когда вроде бы умные и умудрённые жизнью люди покупались на нечто подобное, слепо себя растрачивая.