Игрек Первый. Американский дедушка

Корсунский Лев Александрович

— Ну конечно…

— Может, ты на самом деле этого не хотела…

Ирина засмеялась.

— Конечно, не хотела! Но что я могу с собой поделать! И с тобой…

Любовный лепет успокоил Игрека. Нежный поцелуй хрупкого, миниатюрного создания стал страстным, удушающим.

Больше Долговязый не задавался мучительным вопросом — не изнасиловал ли он Ирину? Ему показалось, что она его изнасиловала.

Ночью на чердак пришло заниматься любовью еще несколько пар, а если быть математически точным, то

не пар, а троек, четверок, пятерок.

Игрек и Ирина поспешно бежали из своего убежища.

Покинуть Воробьевку можно было только через замочную скважину, поэтому Игрек повлек балерину в свою палату.

Движимая неведомой силой, она и помыслить не могла о сопротивлении.

* * *

Ирине привиделся кошмарный сон: неизвестной породы зверюга ее насилует. Не сразу до нее дошло, что это явь.

Игрек со свирепым сопением занимался с ней исступленной любовью.

Девушка заорала, но ни единого звука не вырвалось из ее пересохшей глотки. Она намеревалась отпихнуть насильника, но была не в силах даже поднять руку.

— Тебе хорошо? — в любовной горячке допытывался Игрек.

«Мне ужасно!» — беззвучно завопила девушка.

4.

План Коробочкина был прост и изящен. Когда Игрек уснет, задушить его подушкой. Радостного воодушевления милиционер не испытывал.

— Если хоть одна капля упадет на мою голову… — занудливо гундосил сумасшедший под кроватью, — я тебя кастрирую!

— Разговорчики под кроватью! — по-армейски прикрикнул Станислав Сергеевич на психа. Сыщик обнаружил, что не любит, когда под его кроватью лежат сумасшедшие.

* * *

В палате Игрека пустующих коек не оказалось, поэтому майор Коробочкин присмотрел себе пристанище в другом конце коридора. Следуя больничной традиции, сыщик облачился в заношенные треники, на голову напялил лыжную шапочку, надвинув ее на брови, и стал неотличимым от обыкновенного психа.

Сразу после отбоя Станислав Сергеевич отправился на свою койку.

— Мужик, ты кто? — раздался угрожающий голос из-под его кровати.

— Свой!

— Ты во сне не ссышься?

— Не замечал.

— Если я замечу…

* * *

Сон прикорнувшего Коробочкина был приятен и незамысловат: Станислав Сергеевич погружался в теплую ванну.

Не желая на задании расслабляться даже во сне, сыщик немедленно пробудился.

Струйка натуральной жидкости стекала сверху, лаская ему ноги.

Совершив стремительный бросок, майор немилосердно схватился за источник блаженства.

На собачий визг сумасшедшего пакостника охотно откликнулась Кукушка.

Кому она накуковала девять лет жизни? Уж, наверно, не Игреку. Век Ангела был измерен. Майором Коробочкиным.

* * *

Отпустив

Долговязому несколько минут жизни, сыщик отправился в его палату. В голову лезли совершенно несуразные мысли, позорные для профессионала. Например: «Ты перед сном молилась, Дездемона?»

Какое дело киллеру, молилась ли на ночь его жертва? Он призван думать не о душе обреченного, а о его бренном теле, вернее, о том, как их половчей разлучить.

«Может, мне еще священника к Игреку пригласить! — разозлился Коробочкин на свою жертву. — Такого имени и в святцах нет! Гад нерусский!»

Злиться на клиента — тоже, конечно, признак профнепригодности. За убийцами сыскарь гонялся с холодной головой, а как самому убивать — так потребовалось разгорячиться.

«Мало мне, что на меня нассали! — охладил себя майор. — Я должен избавиться от изверга рода человеческого!» — снова неубедительный довод.

Приказа начальника — вот чего не хватало сыщику, хотя он любил думать и говорить, что на любое начальство болт забил.

Майор Коробочкин, являя в одном лице следователя, прокурора, адвоката и судью, толкнул дверь в палату приговоренного. И стал палачом. Исполнителем приговора суда. Именем Станислава Сергеевича Коробочкина…

* * *

«А что, если я выполняю волю самого Игрека? Может, он решил покончить с собой моими руками?» — на такое Коробочкин был не согласен.

Приблизившись к койке, на которой безмятежно почивал приговоренный, исполнитель прислушался к его ритмичному посапыванию. Отогнал неуместную мысль о гуманности приведения приговора в исполнение, когда приговоренный спит. «Умереть с улыбкой…»

Коробочкин ловко выдернул подушку из-под головы приговоренного и, накрыв ею лицо Игрека, навалился всей своей тяжестью.

Пока жертва правосудия задушенно гукала и дрыгалась, исполнитель утешался тем, что удавленник испытывает перед смертью эротические видения и оргазм. Вспомнились картины средневековых художников, на которых под трупами повешенных вырастают цветы, удобренные их спермой.

Неосознанно Станислав Сергеевич пытался найти отраду в последних секундах жизни невинного агнца, оказавшегося исчадием ада.

Если б утешительство не расслабило ликвидатора, приговоренный не исхитрился бы перед смертью лягнуть его ногой в мошонку.

Воспользовавшись секундной передышкой, смертник сбросил с лица подушку.

Хриплый вздох осужденного привел Коробочкина в чувство. Приведение приговора в исполнение он продолжил голыми руками.

Сжав пальцы на горле убийцы, исполнитель ослеп от вспышки молнии.

Приговоренный вполне профессионально сунул ему два пальца в глаза. Агнец божий! Обошелся без утешения, что Коробочкин испытает оргазм.