Игроки и жертвы
Шрифт:
– Кир…. Можно еще вопрос… он…. – я смутилась, но пожалуй все равно хотела спросить. Этот момент не давал мне покоя, нет-нет да царапая внутри. – Он глупый….
Кирилл слегка наклонился, его рука мягко скользнула по моей спине, как будто он чувствовал моё смущение и старался успокоить. Его голос прозвучал низко, с лёгкой улыбкой, которая всегда могла рассеять мои сомнения:
— Агата, с чего ты взяла,
Я подняла голову, чтобы взглянуть на него. Его глаза были полны тепла и терпения, и это придало мне немного смелости. Я выдохнула, стараясь собрать свои мысли, которые путались от волнения.
– Почему ты… когда вернулся из Москвы… почему ты… - щеки начали полыхать. – Почему ты отстранил меня от организации приема федералов, отправив в ЗС? Почему….Илона и Макс были…. А меня… словно…. Не знаю….Идиотский вопрос, да?
Кирилл чуть усмехнулся, уголки его губ дрогнули, а в глазах на мгновение мелькнула мягкая, добрая насмешка. Он откинул голову назад, словно хотел взять паузу, но тут же наклонился ко мне, чтобы наши взгляды встретились.
— Агата, — начал он тихо, взяв мою руку в свою и слегка поглаживая её большим пальцем. – Я тебя спрятал. Эгоистично спрятал от внимания. Потому что я знаю, как они смотрят на таких, как ты. Умных, сильных, но, в их понимании, слишком ярких, слишком заметных. А я не хотел, чтобы они видели в тебе инструмент. Ты для меня — не часть игры, Агата. Ты — моя жизнь. И я хотел, чтобы никто не мог этого испортить. Чтоб никто не смог больше использовать тебя. Никогда.
Он притянул меня ближе, и я уткнулась лицом в его плечо, чувствуя, как его тепло разливается по всему моему телу.
— Ты — моя жизнь, Агата, — тихо повторил он. — И я хочу, чтобы ты это знала. Всегда.
Я сжала его рубашку в пальцах, позволяя этим словам заполнить меня до краёв. Всё, что было раньше — мои сомнения, обиды, страхи — исчезло. Оставалось только это чувство. Наша связь. Его любовь, которая не требовала слов, но всегда была в каждом его действии.
Солнце поднималось всё выше, его золотистые лучи заливали зелёные аллеи города и искрящиеся волны синего моря. Воздух наполнялся летней тяжестью, и с каждой минутой становилось всё жарче. Казалось, сама природа подчеркивала накалённые эмоции, которые бушевали в нас, даже когда
Маленькая фигурка бежала к нам от детской площадки, но внезапно запнулась за бортик и растянулась на плитках аллеи. Моё сердце ёкнуло, и я тут же отстранилась от Кирилла, готовая сорваться с места. Маленькая фигурка, лежащая на плитках, показалась неподвижной всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы страх охватил меня с головой.
Кир оказался быстрее. В три шага оказался возле Арины, осторожно придерживая ее за плечи.
– Малышка, - я селя рядом с ней прямо на раскаленный асфальт, - что такое? Ударилась?
– Мама… - зеленые глаза наполнились слезами, - мама… папа… - она потянулась, но не ко мне.
Кирилл не сказал ни слова, но я видела, как его лицо дернулось, словно он пытался справиться с неожиданным потоком эмоций. Он осторожно поднял её на руки, будто она была самым хрупким существом на свете, и прижал к себе, уткнувшись лицом в её рыжие волосы.
— Всё хорошо, малышка, — только и прошептал он, его голос был таким мягким, что я едва услышала слова.
Я сидела на раскалённом асфальте, наблюдая за ними. Внутри смешались тысячи чувств: радость, боль, облегчение. Это был момент, которого я, наверное, боялась больше всего, но в то же время ждала. Аринка впервые назвала его «папой». И сделала это так естественно, так искренне, что я поняла: этот человек для неё стал больше, чем просто «Кир».
— Мама… папа… — снова пробормотала она, всхлипывая, но уже тише. Её руки обвились вокруг его шеи, и она спрятала лицо в его плечо.
Я сглотнула, чувствуя, как глаза начинают наполняться слезами. Кирилл поднял голову, его взгляд встретился с моим. В этих глазах было всё: удивление, благодарность, счастье. И что-то ещё — то, что я не могла назвать словами, но чувствовала каждой клеткой.
– Папа…
Она снова спрятала лицо у него на плече, а я посмотрела на Кирилла. Его глаза были полны слёз, но он не пытался их скрыть. Он кивнул, словно соглашаясь не только с её словами, но и с тем, что этот момент изменил всё.
— Теперь навсегда, — добавил он шёпотом, и я знала: он говорил это не только ей, но и мне.
Конец