Игроки и жертвы
Шрифт:
– Ты вообще заткнись! – рыкнул на нее Кирилл.
– Что? – я никак не могла сообразить, почему он так злиться. – Кир… авария… что произошло?
– Да ничего! – опять рявкнул он, - ехал себе спокойно с работы сюда, приезжаю, захожу, смотрю, а на меня собственные сотрудники смотрят с ужасом, как на покойника. И ты едва живая.
– А машина? Авария? Илона, чья машина попала в аварию?
– Понятия не имею, - пожала та плечами.
– Что? – вырвалось у меня, прежде чем паззл встал на место.
Кирилл снова раздражённо провёл
— Илона… — у меня голос перехватило от возмущения и потрясения, — ты ж не могла…
Она, словно подначивая меня, подняла бровь и издала пренебрежительное "фырк", её поза и выражение лица ясно давали понять, что она нисколько не жалеет о содеянном.
— А что тут мочь-то было! — отрезала она, расставляя руки, словно объясняла очевидное. — Сколько бы ты ещё себя и его дергала? Сколько ещё нервов обоим бы помотала? А так… быстро и эффективно. На глазах у всех — теперь не отмажешься.
— Илона… — я резко начала подниматься с дивана, чувствуя, как желание убить её начинает закипать в груди. — Ах ты, сука!
— Но-но-но… — её голос стал насторожённым, она на всякий случай сделала шаг назад, а взгляд забегал от меня к Кириллу. — Кирилл, держи свою жену в руках. В прямом смысле.
— В этот раз я ей помогу, — холодно ответил он, его голос был пропитан ледяным спокойствием, которое только подчёркивало, насколько он зол.
— Как вариант, — Илона, при всей своей обычной уверенности, вдруг начала пятиться к дверям. — Совместно совершённое преступление, знаешь ли, очень укрепляет союзы! — её голос сорвался на фальшивую бодрость.
Она бочком, едва сдерживая нервный смешок, двинулась к дверям. В последний момент, когда уже схватилась за ручку, повернулась и добавила:
— Простите, мне пора!
Дверь захлопнулась с такой силой, что я вздрогнула. В комнате повисла тишина, прерываемая лишь моим учащённым дыханием и тихим, почти обречённым вздохом Кирилла.
Кир снова тяжело выдохнул, глядя вслед Илоне, словно пытаясь решить, броситься ли за ней или остаться здесь, рядом со мной. Я, кипя от злости, схватилась за подушку, явно намереваясь швырнуть её следом за сбежавшей.
— Эта… эта женщина! — выдохнула я, с трудом сдерживая себя. — Ты понимаешь, что она сделала?! Это же… Это же…
— Слушай, — перебил он, садясь обратно на диван и перехватывая подушку у меня из рук. — Согласен, что методы у неё… своеобразные. Но, Агата, она права. Это закончилось. Все недомолвки, все твои попытки держать меня на расстоянии. Теперь всё на виду.
— Да какое на виду?! — я вскочила на ноги, глядя ему прямо в глаза. — Она чуть меня не убила этим своим спектаклем!
— Зато, — он медленно задел меня за плечи, — ты сказала, что любишь меня. Сама. Без давления.
Я замерла, осознавая, что он не
— Илона могла и перегнуть, — продолжил он тихо, — но она подтолкнула нас туда, куда мы оба боялись шагнуть. Агата, я люблю тебя. Я говорил это, я показывал это… а теперь знаю, что ты хочешь быть рядом. Потому что я нужен тебе. Настоящий. Такой, какой есть.
Слова застряли в горле. Вместо ответа я просто обняла его, чувствуя, как растворяюсь в этом объятии.
– Мне страшно, Кир…
– Мне тоже, - глухо отозвался он. – Страшно, что сделаю что-то, из-за чего потеряю тебя снова. Страшно из-за того, что оказался способен на то…. что сделал. Страшно, что тебя не будет рядом. Ждал тебя всю жизнь, а когда ты пришла – не узнал…. Я только рядом с тобой и живу…. Даже когда ты меня ненавидела… я оживал только рядом.
Его слова, глухие, словно сказанные в полумраке ночи, пробивались прямо в сердце. Я крепче прижалась к нему, чувствуя, как его дрожь передаётся мне, как его тепло проникает глубже, чем могла бы любая другая близость. Кирилл вздохнул и, казалось, обнял меня ещё крепче. За окнами всё ещё бушевала гроза, но теперь её шум был не пугающим, а каким-то обнадеживающим, будто сама природа подсказывала, что после этой бури непременно будет покой.
34
Жаркое сентябрьское солнце заливало улицы и парки Батуми. Воздух был наполнен ароматами моря, громкими криками детей и взрослых, гомоном чаек и смехом туристов, наслаждающихся теплым днем. Город жил своей летней жизнью, пропитанной расслаблением и суетой одновременно. На пляжах, тянущихся вдоль побережья, люди загорали, купались и строили песчаные замки. В тени пальмовых аллей семьи раскладывали пикники, а художники рисовали портреты под ритмы уличных музыкантов.
В старом городе запах свежеиспеченных хачапури манил прохожих к маленьким кафе с деревянными столиками, где хозяева радушно предлагали традиционные блюда и бокалы холодного вина. Из витрин сувенирных лавок блестели яркие магниты, расписные глиняные кувшины и изделия из дерева, каждое из которых как будто хранило в себе частичку солнечного Батуми.
Сквозь темные очки, я внимательно посматривала в сторону детской площадки, где во всю резвилась Аринка, визжа от восторга. Ее детскую, неподдельную радость нельзя было описать простыми словами. Зеленые глазенки светились смехом и счастьем, и мне казалось, я различаю этот блеск даже отсюда, наблюдая за ней издалека. Рядом с ней крутились другие дети, словно разноцветные вихри: кто-то прыгал на качелях, кто-то катался с горки, а кто-то возился в песочнице, строя целые города из песка. Аринка же, как маленький ураган, успевала всюду. Ее солнечно - рыжие волосы развевались, когда она мчалась по площадке, смеясь так звонко, что этот смех казался заразительным.