Игрушка беглецов
Шрифт:
– Мы сердечно благодарны за помощь каждого. Более мы не смеем задерживать, ведь у вас достаточно не менее важных дел.
Брови Авреи удивлённо поднимаются, но авгура быстро берёт себя в руки. Гилар задумчиво шевелит губами, отчего в движение приходит его борода. По толпе проходит шёпот.
– Поэтому прошу вас к ним вернуться, – непреклонно продолжает Флика, игнорируя всеобщее изумление.
Наступает неприлично долгая тишина. Эдемы переглядываются в нерешительности. Едва ли не физически я чувствую, как взгляды, обращённые к нам, вопрошают: «Как это – вернуться к делам, когда тут… такое?»
Если и случается Народный суд, рассмотреть все обстоятельства и принять решение выпадает не только авгурам, но и жителям Фрактала. Однако у моей бабушки, похоже, иные планы…
Спустя, казалось бы, целую вечность несколько человек неуверенно переступают с ноги на ногу, словно надеясь, что им позволят остаться. Флика молчит и терпеливо ждёт, когда её просьбу исполнят. Кто-то в толпе наконец первым отправляется во Фрактал. Будто жучки, которые не хотят покидать ароматный цветок и раскрывают крылья нарочито медленно, эдемы неохотно расходятся.
Я испытываю облегчение, но одновременно с этим сердце сжимается от гнетущего предчувствия. Несколько эдемов оборачиваются, прежде чем исчезнуть в туннеле среди гор. Каждый взгляд, с которым я встречаюсь, – это смесь растерянности и страха – чувств, слишком непривычных и чересчур сильных для эдемов.
В одно мгновение я теряю все силы, в висках пульсирует кровь, ноги не слушаются, и, если бы не сильные руки Фортуната, которые подхватывают меня, поддерживая, я, наверное, упала бы без сознания.
– Что с тобой? – в шёпоте парня звучит тревога, но я лишь отстранённо бормочу, что всё в порядке.
Это далеко не так. Судя по тому, как губы Фортуната сжимаются в тонкую линию, он это тоже понимает. Но вот в кольце гор остаются только авгуры, Нона, Фортунат и я, и напряжение, которое прежде казалось лишь смутным предчувствием, превращается в почти осязаемую тяжесть на плечах.
Как только последний эдем исчезает в туннеле, все трое авгуров заметно преображаются. Флика приваливается к ближайшему большому валуну, устало прикрывает глаза и задумчиво трёт переносицу. Глаза Гилара превращаются в узкие щёлочки. Аврея посылает испепеляющие взгляды, от которых меня тут же бросает в дрожь. Ярко-красные волосы, суровый разлёт рыжих бровей, блестящие глаза – женщина пылает, и что-то подсказывает, что ни один ливень или океан планеты не сможет потушить этот пожар.
– Молодые люди, надеюсь, у вас есть достаточно веские аргументы, чтобы объяснить происходящее, – не открывая от нас взгляда, говорит Флика.
Пока звучит голос моей бабушки, Аврея гордо приподнимает подбородок, а её фигура едва не рвётся вперёд, словно женщине не терпится начать допрос. Раскосые глаза цвета охры смотрят с нескрываемым осуждением, и не только на мою подругу, но даже на нас с Фортунатом. В их желтизне я вижу чёрные вкрапления, похожие на пятнистую шерсть гепарда.
Авгура, призванная оберегать наши устои.
Никто из нас не решается начать. Тяжесть тишины давит на лёгкие, и трудно дышать. Мы молчим так долго, что муравей, за которым я наблюдаю, чтобы не встречаться с авгурами взглядом, успевает дважды добраться до одной и
Я не вижу, но буквально чувствую, как Аврея с Фликой переглядываются, а в следующую секунду слышу голос младшей авгуры:
– Правила Фрактала несложные, – рассказывает она, словно впервые, – уважать и любить ближних, заботиться благе ближних, участвовать в Истинной молитве, заниматься той деятельностью, которую ты выбрал. – Она делает паузу, а я так и не решаюсь поднять взгляд. – Запреты тоже нетрудно запомнить. Нельзя играть со своей тенью. Мы почитаем Солнце, а в тени прячутся лишь призраки прошлого. – Вновь пауза. – Нельзя заплывать в океане дальше камней –хорошо известного всем нам места, где под водой находится небольшая платформа. – Аврея снова непродолжительное время молчит, прежде чем продолжить: – Нельзя выходить за пределы Фрактала без особого разрешения, ведь там, как и в океане, можно повстречать корриганов.
Последнее слово женщина едва ли не выплёвывает, и я невольно поднимаю взгляд, но сразу же поспешно отвожу его: авгура напоминает костёр, из которого вылетают искры пламени, и я словно боюсь обжечься.
– Время идёт, но твоё поведение, Нона, остаётся неизменным, – как только Аврея обращается к девушке, её голос становится намеренно мягче, но при этом таит с трудом сдерживаемую злость. – Даже дружба с внучкой верховной авгуры не помогла стремиться к честности и благодарности, быть откровенной с ближними.
Нона даже не поворачивается в мою сторону, равно как и авгура, ведь они увлечены лишь друг другом, но мне хочется провалиться под землю, когда Аврея продолжает:
– Рядом с тобой находится такая эдемка, которая служит примером молодым девушкам. Любая другая хотела бы иметь такую подругу, а ты этого не ценишь.
По моему телу как будто ползут змеи: похвала Авреи пугает меня больше, чем её гнев. Я внимательно разглядываю свои запястья: фиолетовые вены, что просвечиваются сквозь кожу.
Авгура понижает голос, когда говорит:
– Родителям Габи было бы стыдно, что у их дочери такая подруга, как ты.
Как я не люблю, когда напоминают, чья я внучка, а тем более, говорят о моих родителях!
Я поднимаю голову и ошеломлённо смотрю на авгуров. Флика и Гилар недовольно качают головой, намекая, что это было слишком. Аврея как будто даже не замечает этого, но продолжает сдержаннее:
– Мы ждали, когда же твоя совесть проснётся ото сна и даст о себе знать, однако планета совершает обороты вокруг Солнца, но ничего не происходит. Твои флюиды создают трещины в энергетическом поле, ты разрушаешь идеальный мир, в котором всем уютно и счастливо живётся. Ты, как и прежде, смеешь не являться на молитвы…
– Сегодня я была! – вдруг перебивает Нона, и мне хочется дёрнуть подругу за руку, чтобы она замолчала. – И на Истинные всегда прихожу!
– … а если даже их не пропускаешь, – продолжает Аврея, словно и не слышала возражения Ноны, – то молишься вполсилы, с таким видом, будто это вообще не важно и тебе почти неприятно находиться рядом с другими эдемами. Когда ближние молятся вместе, то так выражают своё доверие и убеждённость в чистоте друг друга. Общие молитвы не по душе только тем, кому есть, что скрывать.